Командир 432-го АПДД полковник В.И.Лебедев
Отношение Иосифа Виссарионовича к тяжелым четырехмоторным машинам в предвоенные годы было настороженным. Вероятно, он хорошо помнил, как быстро устарел потребовавший огромных затрат парк самолетов ТБ-3. Однако Сталин знал и другое: в Англии и, особенно, в США «четырехмоторники» стали одним из основных классов военных самолетов. В 1941 г. Генсека удалось убедить, что в небольших количествах аналогичные современные машины все же следует иметь. Создавать «боевую единицу из 100 самолетов» ТБ-7 Сталин, вероятно, не собирался. По докладу генерала Жигарева: «… на 20.04.41 г. в частях ВВС КА имелось всего 10 ТБ-7». Под «частями» мог иметься в виду только 14-й тяжелобомбардировочный авиаполк (ТБАП), базировавшийся на аэродроме Борисполь под Киевом. Еще несколько кораблей находились на заводе в Казани, где проводилась их плановая модернизация (замена моторов и оборонительного вооружения).
29 июня к Сталину были вызваны полковники Викторин Иванович Лебедев, которому поручили сформировать 412-й АП** на ТБ-7, и Николай Иванович Новодранов, возглавивший 420-й полк на Ер-2. Последняя авиачасть комплектовалась инженерно-техническими специалистами из 100-го ДБАП, мобилизованными летчиками из ГВФ и выпускниками Полтавской школы усовершенствования штурманов. Школа готовила специалистов на руководящие должности штурманов эскадрилий и полков. Теперь им предстояло занять места рядовых штурманов экипажей полка особого назначения. Командиром соединения, в состав которого вошли обе авиачасти, был назначен комбриг М.В.Водопьянов. Перед войной он, будучи летчиком Главсев-морпути имел «броню», ввиду чего не подлежал призыву в армию (что само по себе любопытно: комбриг - с «броней»). Это положение и разъяснил ему начальник Главсевморпути О.Ю.Шмидт, к которому Водопьянов явился 22 июня 1941 г. с требованием о немедленной отправке на фронт. Но отказ Шмидта не смутил летчика. Собрав список «желающих на фронт» из числа сотрудников авиаотряда Главсевморпути. Водопьянов на своем гидросамолете ГСТ самовольно улетел в Москву. Посадив машину на Химкинском водохранилище (при подходе к столице ее едва не сбили истребители ПВО), он немедленно направился лично к Сталину и сумел убедить его в том, что место людей из списка - в строевых частях ВВС. Из кабинета Сталина Водопьянов вышел командиром 81 -и авиадивизии.
Неослабное внимание «сверху»
При формировании дивизии первым делом пришлось заняться поисками матчасти. Полковник Лебедев лично вылетел на Украину на поиски самолетов 14-го ТБАП, разбросанных по различным аэродромам в суматохе отступления. Ему удалось найти 8 машин на аэродроме в Полтаве. Еще 4 находились в НИИ ВВС на испытаниях, а остальные были получены на казанском заводе. Наиболее опытные экипажи 14-го ТБАП были переведены во вновь формируемый 412-й АПДД, остальные вакансии укомплектовали за счет специалистов НИИ ВВС, ГВФ и Главсевморпути. Кстати, сам Лебедев был летчиком-самоучкой, «вылетавшимся» из инженеров в ходе командировок в строевые части. Квалификацию пилота присвоил ему тогдашний начальник ВВС Я.И.Алкснис, который также научился летать самостоятельно.
Первоначально полк состоял из 5 эскадрилий по три бомбардировщика в каждой. Весь июль на заводе в Казани ударными темпами самолеты дорабатывали. Помимо двигателистов, на «семерках» трудились и оружейники во главе с командированными конструкторами Г.М.Можаровским, И.В.Веневидовым и Ше-бановым. Они перевооружали шассийные установки крупнокалиберными пулеметами БТ, а хвостовые башни - пушками ШВАК. С целью определения наиболее выгодных режимов производились полеты на дальность машин с различными силовыми установками.
* Обозначение Ер-2 было присвоено в декабре 1940 г.
**Этот номер полк носил непродолжительное время, и с окончанием комплектации сменил его на 432-й АПДД.
В конце июля из Ростова-на-Дону в Казань перелетели Ер-2 из полка Новодранова, также нуждавшиеся в доработках, так как длительное «отстаивание» на заводе №18 негативно сказалось на бензопроводах, электрооборудовании и резиновых деталях. Кроме того, несколько моторов на Ерах оказались поврежденными шурупами и заклепками, забытыми при сборке в их воздухозаборниках. Пришлось разбирать нагнетатели и зашлифовывать выбоины на лопатках. А тем временем командование ВВС выражало недоумение по поводу «затягивания сроков готовности 412-го и 420-го авиаполков…»*.
Сталин неоднократно интересовался состоянием дивизии Водопьянова, а после налета германской авиации на Москву стал лично отслеживать подготовку к ответному удару по Берлину. В этих условиях, естественно, спокойно довести авиатехнику было практически невозможно. Не оставалось времени и на подготовку экипажей. Опыта летчикам-полярникам и пилотам ГВФ было не занимать - им не в диковинку были полеты в «сложняке» и ночью, но явно недоставало военных навыков -знания тактики, тонкостей прицеливания, бомбометания и противозенитных маневров, а привычная для штурманов прокладка курса по хорошо заметным ориентирам - городам - могла стать гибельной над вражеской территорией.
Подливали масла в огонь и «доброхоты», активно сигнализировавшие «наверх» о причинах задержек, действительных и мнимых. Так, летчица дивизии К.Бережная обратилась «лично к товарищу Маленкову» с письмом, в котором прямо обвиняла командира полка Лебедева в неспособности руководить частью, а инженера полка Слесарева - в том, что он «сын урядника» и вообще… Досталось в письме и Водопьянову. Безусловно смелый человек и отличный летчик, Михаил Васильевич не мог противостоять желанию «верхов» побыстрее получить желанный результат. Тем более, что это желание было выражено самым недвусмысленным образом, в виде записки Сталина: «Т-щу Водопьянову. Обязать 81 авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 9/VIII на 10/VIII или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин. При налете кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае, если моторы начнут сдавать на пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбежки г. Кенигсберг. 8.8.41. И.Сталин».
В прицеле - «логово зверя»
Рейд на Берлин должен был стать первым боевым заданием соединения, формирование которого было закончено лишь 29 июля. Стартовать решено было с аэродрома подскока Пушкин, расположенного неподалеку от Ленинграда. Протяженность маршрута составляла 2700 км (против 3200 км при вылете с московских аэродромов). Большая часть пути при этом пролегала над Балтикой, в обход районов с сильной ПВО. Лишь последние 500 км предстояло лететь над территорией собственно Германии.
Подготовка ТБ-7 к боевому вылету
К цели самолеты должны были следовать рассредоточенно, выходя на боевой курс с заданными интервалами по времени, чтобы избежать столкновений. Каждому экипажу предстояло отыскивать цель самостоятельно, правда, шедшие следом рассчитывали на подсветку ее огнем пожаров отударов головных машин**. Сама бомбардировка, таким образом, растягивалась и лишалась внезапности. Однако другой «манеры поведения» при ночных налетах в то время просто не существовало. Такую же тактику применяла английская и немецкая бомбардировочная авиация.
Ранним утром 10 августа 12 ТБ-7 и 28 Ер-2 перелетели из Казани на передовой аэродром. По окончательно утвержденному плану лететь на Берлин должны были 10 ТБ-7 (для налета отобрали только дизельные машины) и 16 Ер-2. Водопьянов также прилетел в Пушкин лишь 10 августа, поэтому времени на согласование всех вопросов с истребительной авиацией ПВО, авиацией флота и ВВС Северного фронта у него не оставалось. К тому же присутствие на аэродроме командующего ВВС генерала Жигарева, вмешивавшегося в детали и самостоятельно решавшего вопросы на правах старшего по должности, путало все карты. Как говорится, «у семи нянек…»