Подполковник медицинской службы Вильям М Джексон. 24 июня 1944г.[12]
На следующий день Уэлш направил Перминову письмо с описанием подвига красноармейцев, которое заканчивалось словами: "Их поведение делает честь им самим и Красной Армии". [13]
Уцелевшие после налета В-17 перебросили в Кировоград, где находилась учебная база штурмовой авиации, как острили американцы, школа русских камикадзе. Вылет в Италию был назначен на 25 июня, однако рейд отложили по погодным условиям. [4] На следующее утро 72 "Крепости" покинули свою новую стоянку, а 58 "Мустангов" взлетели из Пирятина, но из-за неполадок 1 бомбардировщик и 3 истребителя вынуждены были вернуться. [14] Соединение нанесло удар по нефтеперерабатывающему заводу в Дрогобыче, сбросив 1125 двухсотпятидесятифунтовых бомб. [14] Сопротивления немцы не оказали, и к вечеру все экипажи приземлились на Адриатическом побережье. А еще через несколько дней они перелетели на свои родные базы в Англии. "Ни один ветеран той памятной челночной экспедиции, -завершает свои воспоминания Боумен, - больше не отзывался плохо о британских квартирах, пище, транспорте и даже о том ужасном пойле, которое они называли кофе. "
Трагедия в Полтаве качнула маятник настроений от эйфории, вызванной успехом "Фрэнтик I, к депрессии от неудачи "Фрэнтик II", и все это за один месяц - июнь 1944 г. Прекрасные до сих пор отношения между союзниками дали первую трещину. Американцы сразу встали на точку зрения, что во всем виновата советская ПВО. 23 июня в 11.00 Уэлш и Кесслер нанесли официальный визит Перминову и сделали следующее заявление: "Немцы нас бьют безнаказанно. Ваша артиллерия маломощная, истребители для ночных действий не подготовлены. Мы поставили вопрос перед Москвой и перед нашим послом о том, что мы спокойно можем работать в том случае, когда мы получим сюда наши тяжелые зенитные орудия и ночные истребители, оборудованные специальными приборами для ночного боя". [9] В ответ Александр Романович напомнил о своем предложении рассредоточить самолеты по другим аэродромам и о том, что в ходе бомбежки американцы заботились главным образом о спасении собственных жизней.[* Глава военной миссии США в СССР Джон Дин, очевидно, для поднятия престижа американских военных, позже утверждал, что Перминов сам запретил военнослужащим США выходить на летное поле во время налета. [15]] Как раз в это время над авиабазой вновь появился вражеский разведчик, и на его перехват были подняты два "Лайтнинга", однако по непонятным причинам американские летчики отбоя отказались. Как утверждает заместитель командующего ВВС КА генерал-полковник А.В.Никитин, "против убедительных доводов генерала Перминова... и особенно случая с неудачным перехватом американцами фашистского самолета генерал Кесслер не смог выдвинуть никаких аргументов и свои претензии снял". [4] Чтобы как-то снизить возникшую напряженность, уже 23 июня Спаатс прислал официальное соболезнование семьям погибших во время налета, в котором отмечал, что война неизбежно связана с жертвами. Кроме того, он наложил вето на публикацию в американской печати любых сведений об этой трагедии. [4] Весьма вероятно, что этот шаг он предпринял с учетом позиции Рузвельта. Тем не менее, план всей операции "Франтик" оказался под угрозой. В своем отчете полковник Олд заявил командованию стратегическими силами США в Европе, что без укрепления ПВО баз американскими ночными перехватчиками и радиоуправляемой зенитной артиллерией дальнейшее выполнение челночных операций считает невозможным. Он писал: "Сейчас в России имеется только два аэродрома, подходящих для тяжелых бомбардировщиков, и люфтваффе могут совершать налеты на них, не встречая какого- либо противодействия". [6] Естественно, военное и политическое руководство США не могло оставить без внимания этот и другие подобные "сигналы". Был подробно разработан новый план операции, который Гарриман представил Молотову в специальном письме от 10 июля.
Группа летчиков 802-го ИАП, защищавших авиабазу
Мой дорогой г-н Молотое,