Колеса левой основной опоры перекатного шасси
Wheels of the left main beaching gear
Бе-10 из 318-го ОМПЛАП в парадном строю над Невой. Ленинград, август 1961 г.
Бе- 10s of the 318th ОМПЛАП in parade order over Neva. Leningrad, August 1961
После этого, в соответствии с плановой таблицей, к выполнению полета на этой же летающей лодке приступил экипаж ст. л-та Ф. Кузьменко. Разбег Бе-10 происходил нормально, но после отрыва самолет перешел в набор высоты с большим углом, потерял скорость, свалился и с креном столкнулся с водой. Летчик и штурман погибли. Для выяснения причин летного происшествия прибыл командующий авиацией ЧФ А. А. Мироненко. Он до появления Бе-10 на гидросамолетах не летал, но был настоящим летчиком и посчитал своим долгом освоить эту неординарную машину, однако полагаться на объективность генерала при расследовании катастрофы не приходилось. Редко когда при анализе летных происшествий руководителям подобного уровня удавалось избежать психологического давления на подчиненных. Так оказалось и в этом случае.
Когда подняли обломки самолета, то обнаружили триммер руля высоты, установленный в положение 4° на кабрирование, хотя согласно инструкции, его перед взлетом следовало устанавливать только на 2°. Однако летчики полка опытным путем пришли к заключению, что на этом экземпляре Бе-10 триммер следует устанавливать именно на 4°. Когда Мироненко выяснял у Эляна, в каком положении триммера он производил облет, тот признался, что устанавливал 4°. Затем капитан под нажимом экспансивного командующего, который отличался еще и звучным голосом, заявил, что устанавливал на положенные 2°. На основании столь «объективного» расследования был сделан вывод, что Кузьменко нарушил инструкцию, и это стало причиной летного происшествия. Не исключено, что трагедия могла произойти из-за отката сиденья летчика в заднее положение. Как мы помним, такая же версия высказывалась в 1961 г. при расследовании таганрогской катастрофы. Кроме того, однажды по такой же причине сам Мироненко вынужден был прекратить взлет на Бе-10.
После этого события недоверие к самолету существенно возросло, и, судя по всему, полеты на Бе-10 в авиации ЧФ больше не производились.
Бе-10 – на бочке перед запуском двигателей
Бе- 10 Wat water stand before engines start
Машина так и не была принята на вооружение. Это, безусловно, неприятное событие для разработчиков и главного конструктора. Но трудно винить в этом только одно КБ. По большому счету это отставание теоретиков гидроавиации, отсталость технологии, несовершенство двигателей и многое другое. Наконец, вина падает и на заказчиков, которые составляли ТТТ без всякой перспективы, ориентируясь на устаревшую тактику действий, устаревшие средства поражения и др. К 1960 г. это стало совершенно очевидным, и члены государственной комиссии попытались уточнить условия применения самолетов: наносить удары по одиночным судам или по группам кораблей со слабой ПВО, применять для развития успеха предшествующего ракетно-ядерного удара, наносить ядерные удары из боевых порядков самолетов другого типа и т. п. Подобные предложения не учитывали изменений в тактике применения авиации.
Аргументами в пользу гидросамолетов назывались: возможность рассредоточенного базирования, неуязвимость гидроаэродромов, способность посадки в открытом море (океане) и дозаправки от подводной лодки*, а также возможность длительного нахождения экипажа летающей лодки на плаву. Однако в связи с изменившимися взглядами эти доводы не могли иметь решающего значения. При решении боевых задач авиация должна использоваться массированно,а не одиночными самолетами, тогда как рассредоточенное базирование вело к потере управления и полностью исключало групповое применение. Гидроаэродромы неуязвимы лишь относительно, т. к. их нормальное функционирование зависит от состояния самолетных стоянок, спусков и других объектов, а признать их неуязвимыми никак нельзя. Посадки гидросамолетов в открытом море для дозаправки от подводной лодки или танкера, даже не принимая во внимание полнейшую тактическую нецелесообразность, представляются проблематичными. По многолетним наблюдениям средняя повторяемость в течение года волн высотой до 1,25 м составляет: в Черном море – 76%; Японском – 70%; Баренцевом – 63%. Следовательно, даже для посадки в прибрежных акваториях самолет должен иметь мореходность, обеспечивающую взлет и посадку при высоте волн не менее 2-3 м. Но такое состояние моря практически исключает возможность операций, связанных с дозаправкой. Длительное нахождение самолета на плаву, как показали исследования медиков, ведет к повышенной утомляемости экипажа, создающей угрозу безопасности полета, и может иметь целесообразность только в экстремальной ситуации.
Бе-10 перестал интересовать штаб авиации ВМФ, и в возможность повысить его данные никто не верил, однако и признавать причастность к разработке ТТТ без учета перспективы желающих, как всегда, не оказалось. Поэтому, обосновывая нецелесообразность принятия самолета на вооружение, в официальных документах приводились такие доводы, как наличие в составе экипажа одного летчика, недоведен-ность АЛ-7ПБ, недостаточная коррозионная стойкость самолета. Последний аргумент имел для судьбы машины важнейшее значение, т. к. многие детали ее планера изготовлялись из особо подверженного коррозии алюминиевого сплава АЛ-8**. Кроме того, на Бе-10 из-за больших вибрационных перегрузок происходило ослабление заклепок, а также креплений приборов и оборудования.
* Идея дозаправки на плаву не нова. Еще во время второй мировой войны японские гидросамолеты вылетали с базы Джалуит (Мар-шалловы о-ва) и, преодолев 3 200 км, дозаправлялись от подводной лодки в районе Гавайских о-вов. После нанесения удара по американской ВМБ Перл-Харбор они возвращались на базу в Джалуит. В 1955 г. летающие лодки «Марлин» ВМС США производили дозаправку на плаву от подводной лодки типа «Балао». Дозаправка Бе-6 от подводной лодки отрабатывалась и в СССР.
** Применение этого высокопрочного литейного сплава повышало технологичность при постройке самолетов. АЛ-8 был широко представлен в силовых элементах конструкции Бе-10, т. к. ВИАМ рекомендовал применять его для деталей, к которым предъявлялись повышенные требования по прочности и коррозионной стойкости в условиях контакта с морской водой. Но со временем выяснилось, что не была выявлена склонность сплава к межкристаллической коррозии и коррозионному растрескиванию в условиях циклических суточных изменений температуры. В результате летающую лодку начала «съедать» коррозия. (Прим. А. Сальникова)
Бе-10 из парадного расчета 318-го ОМПЛАП на Плещеевом озере, 1961 г.
Бе-10s of the 318th ОМПЛАП on Plescheevo lake, 1961
Для показа на парадах передние кромки крыльев и оперения, а также носовые части мотогондол Бе-10 были окрашены в красный цвет
For parade demonstration leading edge of Бе-10 wings, tail unit and nose parts of engine nacelles were coloured red
Инструктаж технического экипажа Бе-10 (сер. №0600601, бортовой №41) 318-го ОМПЛАП во время стоянки на Плещеевом озере
Instructing technical crew of Бе-10 (prod, number 0600601, side number 41) of the 318th ОМПЛАП on Plescheevo lake
Бе-10 из 318-го ОМПЛАП – на бочке. Гидроаэродром на озере Донузлав
Бе-10 at water stand. Hydroairdrome on Donuzlav lake
Начиная с 1964 г., штаб авиации ВМФ неоднократно обращался к главкому ВМФ С. Г. Горшкову с предложениями о выводе Бе-10 из боевого состава и последующей их утилизации. В течение длительного времени решение по этому вопросу не принималось. Забытые и отвергнутые, Бе-10 несколько лет стояли на берегу, всем своим видом показывая готовность оказаться в родной стихии. Но взлететь им уже не довелось. В 1968 г. приверженец гидроавиации Горшков, наконец, внял многочисленным просьбам, и судьба Бе-10 решилась окончательно и бесповоротно. Их жизненный цикл закончился.
Разработчики Бе-10 попытались в один прием решить две проблемы: создать околозвуковой самолет и обеспечить ему высокие мореходные данные. С первой задачей справились достаточно успешно. Для решения второй были реализованы некоторые резервы улучшения мореходности: снижен запас плавучести, удлинен корпус лодки, увеличен угол поперечной килеватости, однако необходимого эффекта это не принесло, и фактически эксплуатация реактивного гидросамолета ограничилась закрытыми водоемами.