Если не будет двигателей, не будет и самолета. Наверное, именно такую задачу правительство поставило перед Дементьевым. Вы спросите: зачем так сложно? Зачем тянуть резину, тратить деньги на все эти вещи, ведь можно было просто выпустить соответствующее постановление? Я тут вижу только одну причину: в то время были очень хорошие контакты с коммунистической партией Италии, а Роберт Людовикович хорошо знал многих ее руководителей. Когда они приезжали в СССР, обязательно встречались с ним. Об этом писали в газетах. Об этом громко говорили. И все знали, что Бартини поклялся посвятить свою жизнь тому, чтобы красные самолеты летали лучше черных. Брежнев просто не решался официально закрыть эту работу, демонстрируя, что мы поддерживаем Бартини, мы ему помогаем. По-моему, только это и задерживало выход официального решения о закрытии темы, а неофициальное было, и его потихоньку проводили в жизнь.
Испытания первой машины продвигались, и настал момент, когда мы закончили практически всю программу, почти все задачи выполнили. Остался только вопрос прерванного и продолженного взлета, но для этих испытаний нужен был аэродром с очень длиннои ВПП, например, такой, как в ЛИИ. Поэтому мы решили лететь в Подмосковье. К тому же, Роберт Людовикович все еще не видел самолета. Он ни разу не приезжал в Таганрог, пока шли испытания, как-то не получалось у него. Да и вообще в 1973-74 гг. он там очень редко появлялся. Не любил он туда ездить, ему там было неприятно, руководство завода к нему относилось очень плохо. Он это чувствовал. Еще одной причиной перелета в Жуковский стало желание показать ВВА-14 какому- нибудь большому начальнику. Ведь известно, что если новая техника осматривалась высоким руководством, то дальше с ней работать легче, какие-то шли там команды, какое-то давление оказывалось. Мы пытались пригласить Устинова, других лиц, но согласился приехать только Смирнов, председатель Военно- промышленной комиссии при Совете министров. Он был непосредственным куратором всей оборонной промышленности.
Перелет организовали через Воронеж. Промежуточную посадку предусмотрели для того, чтобы не перегружать самолет топливом. Все-таки мы к нему очень аккуратно относились, потому что потерять единственный экземпляр из-за какой-нибудь непродуманности было нельзя. В Воронеже он сделал посадку на аэродроме авиазавода, заправился, после чего благополучно долетел до ЛИИ. В Жуковском его поставили на самую ближнюю к проходной и очень удобную площадку. Работники института хорошо отнеслись к этому самолету. Обслуживали нас там буквально по первому требованию. Дело в том, что руководство ЛИИ поддерживало с Робертом Людовиковичем очень хорошие отношения. Мы выполнили одну серию прерванных и продолженных взлетов, а на вторую приехал Бартини.
Мы с ним поднялись на верхнюю площадочку КДП и оттуда следили за полетом. Роберт Людовикович сидел на стуле, а я наблюдал не столько за полетом, сколько за ним. Ему было очень тяжело в тот момент. Очевидно, его переполняли горькие мысли. Ведь с 1935 г. до 1972 г. ни один из его самолетов, вернее, предложенных и спроектированных им самолетов, не поднимался в воздух. У него было всего 4 летающие машины: «Сталь-6», ДАР. «Сталь-7» и ВВА-14. Причем ВВА-14 был лишь первой ласточкой грандиозного проекта, который, в общем-то, мог стать родоначальником нового направления развития авиации. Но уже было очевидно, что не станет. Я ему рассказывал, что вот сейчас будет то-то, а он даже головы не поворачивал. У него была какая-то сосредоточенная внимательность, даже мрачность. Мне показалось, что он мысленно перелистывал всю свою жизнь…
Выполнив намеченную программу, мы стали готовиться к показу самолета высокому начальству. Роберт Людовикович надеялся на эту встречу, и мы много раз обсуждали, как лучше преподнести машину. Ждать визита пришлось долго. Лишь к концу третьей недели мы получили указания – сегодня будут гости. Они приехали на трех машинах. Из министерства никто не появился. Были только Смирнов, кто-то из ЦК, какой-то военный и охрана. Встреча прошла очень быстро, гости осмотрели самолет, заглянули в кабину, выслушали пояснения Бартини, распрощались и уехали. Никаких результатов этот визит не принес. Стало окончательно ясно, что заинтересованности в развитии нашей темы не проявляет никто. Самолет вскоре после этого перелетел обратно в Таганрог.