Бомба «Толлбой»
Прямое попадание бомбы «Толлбой» в линкор «Тирпиц»
– Как Вам удавалось избегать встреч с истребителями? Ведь Вы летали в одиночку, без прикрытия…
– Ну, тут важны две вещи. Первая – что мы летали все же не в одиночку. Пусть не в строю, но в таком длинном потоке бомбардировщиков – до 300 машин. Я говорю о ночных рейдах, подчеркиваю – только о ночных. Даже до 400 самолетов иногда было в таком потоке. Из-за большого количества бомбардировщиков у истребителей просто могли не дойти до вас руки. Так что а большой мере это был вопрос везения. Второй важный момент заключался в опыте экипажа. Вы должны были держать себя в постоянной готовности отразить нападение. Часто мы использовали прием, который называли «штопор». Если истребитель приклеивался к вам, следовало немедленно и резко перейти в крутую нисходящую спираль. Вы меняли высоту, направление полета и скорость. В результате, как правило, немец терял вас и клевал на кого-нибудь другого. У него на радаре была куча отметок, и выделить из них именно ваш самолет он уже был неспособен. Я говорил об этом с известным британским асом-ночником Джоном Каннингхэмом (John Cunningham). Он рассказывал, что в ночное время, чтобы не потерять цель на экране РЛС, он должен приближаться к ней медленно. Желательно, чтобы и цель летела прямо и с постоянной скоростью. В этом случае он мог достаточно точно вычислить, где именно находится противник, и открыть огонь по этому месту. Но если противник начинал маневрировать, менять скорость и высоту полета, шансы поразить его были очень невелики. Как правило, я делал сперва нисходящую правую спираль, а затем набирал высоту в левой спирали. И таким образом стряхивал истребитель с хвоста.
– Что служило Вам целями?
– Мы бомбили заводы, мосты, города,,. Самый первый наш рейд был на центр связи немецких войск, располагавшийся в Париже. Мы его выполнили сразу после дня «Д». Кстати, это был дневной вылет. Практически все мои вылеты можно считать успешными. Лишь однажды мы привезли свои бомбы назад. Это вызвало большое осуждение, и нам стоило немалого труда оправдаться. А один раз, тоже днем, мы бомбили немецкий аэродром, где базировались истребители. Нам удалось уничтожить несколько «Мессершмиттов» и буквально перепахать ВПП. Правда, полосу немцы починили уже на следующий день…
– Это очень быстро, не так ли? Как Вы думаете, бомбардировки вообще имели сколько-нибудь важное значение для исхода войны?
– В конечном счете, да. Хотя вначале действительно бомбардировки были довольно неэффективными, вплоть до 1942 г и даже еще дольше. Но затем все изменилось. Стали выделять специальные экипажи, в задачу которых входила доразведка целей. Наиболее опытные пилоты в начале атаки стали сбрасывать осветительные бомбы на парашютах,.. Мы становились все лучше и лучше. Поэтому немцы вынуждены были отвлекать для противодействия нам все больше ресурсов, включая огромное количество зенитной артиллерии и ночных истребителей. Кроме того, мы сильно затрудняли противнику связь и перевозки по железным дорогам. Все это очень благоприятно сказалось на положении на русском фронте,
– Как Вы оцениваете немецкую зенитную артиллерию? Была ли она достаточно эффективной?
– Нет, нет, конечно. С моей точки зрения, наши потери от огня зениток не превышали 2-3 процентов, В дневное время немцы были более меткими, но ночью от зениток было лишь много шума и световых эффектов… Это было подобно представлению на арене цирка. Прежде всего, когда вы только приближались к цели, вас уже выискивали лучи прожекторов. Затем начинался огонь с земли. Снаряды рвались вокруг, образуя дымовые облака, которые прекрасно подсвечивались. Как только один из прожекторов захватывал вас, остальные без промедления тоже приклеивались к вам. Естественно, зенитки тоже начинали стрелять исключительно в вас. Затем вы случайно замечали истребитель, и вам уж было не до зениток…
– Итак, война закончилась, а вы уволились. Чем занимались потом?
– Я решил пойти в гражданскую авиацию. Я переучился, сдал экзамены и в сентябре 1946 г. поступил на службу в авиакомпанию British South American Airways. Я летал в Южную Америку и был счастлив, Так прошло 30 лет. Закончил свою летную карьеру на «Боинге-747».
– Да, у меня была хорошая жизнь Я вполне счастлив.