Второй вылет был 16 марта. Ушли 2 вертолета на уничтожение колонны примерно из 40 машин и танков на платформах с тягачами, систем «Град» и пр. Уничтожили примерно 30 машин. Применяли С-5.
17 марта я не летал. В тот день кто-то из оставшихся в Бенгази лоялистов Каддафи проник на базу и обстрелял вертолеты на земле. А кроме того, сделали еще проще и наверняка – залезли в кабину пилота одного Ми-35 и скрутили ручку управления.
18 марта у меня тоже не было вылетов. В тот день на задание ушел Халид Хусейн.
Самым напряженным днем выдалось 19 марта. Мы взлетели только в 9.30 утра, раньше не смогли, несмотря на то, что войска Каддафи зашли в город еще на рассвете. Наши техники до 9 утра все еще ремонтировали вертолеты. Мы наносили удары по району Гар-Юнис, который находится на западной окраине Бенгази, и по Геминесу, который в 50 км от Бенгази. Целью были колонны техники Каддафи – танки, пикапы, грузовики. В 5.30 вечера уже прилетели самолеты НАТО.
– А после 19 марта Ваши вертолеты летали?
– Вертолеты поднимались еще 6 и 9 апреля. 9 апреля погиб командир эскадрильи Хусейн Мухаммад Варфалли. Если вы помните, 22 февраля 2011 г. он выступил по телевидению и заявил об отказе подчиняться Каддафи.
Я последний вылет совершил на Ми-35 6 апреля в старую Брегу. Туда выдвинулось и расположилось на отдых в «зеленке» большое подразделение войск Каддафи из 15 пикапов. Мы внезапно получили приказ нанести по ним удар, потому что была получена информация, что силы Каддафи начали готовиться к выдвижению в неизвестном направлении.
Наши вертолеты несли по 128 неуправляемых ракет С-5. Ограничения были очень жесткие – в случае малейшего отказа следовало немедленно вернуться на базу. Вертолетов у нас были считанные единицы, а на складе находились крайне скудные запасы НАРов и топлива. Целью удара были колонны снабжения войск Каддафи – заправщики и грузовики с боеприпасами. Нужно сказать спасибо нашим техникам, которые сумели подготовить вертолеты к полетам в полном объеме.
Войска Каддафи в основном делали ставку на массированное применение артиллерии и особенно – систем «Град». Благодаря этому им удавалось принуждать революционные отряды к массовому паническому Т)тступлению, даже не вступая в огневой контакт с танковыми подразделениями. Повстанцам нечего было противопоставить «Градам», они располагали только 106-мм безоткатными орудиями да блоками НАР с ракетами С-5 на пикапах. Но массированное применение «Градов» «катибами» Каддафи требовало постоянного подвоза огромного количества снарядов. Логистика была ахиллесовой пятой войск Каддафи, и мы наносили удары именно по конвоям снабжения с целью лишить противника дальнобойных боеприпасов и дать нашим отрядам возможность сблизиться на расстояние огневого контакта.
– Где Вы проходили обучение?
– Начальную квалификацию военного пилота вертолета я получил во Франции в 1980-82 гг. Потом в 1984 г. был направлен в СССР, в город Фрунзе, где прошел курс пилотирования на Ми-25. После окончания обучения в СССР был сразу направлен на войну с Чадом, где провел 2 года и даже был сбит.
– О войне с Чадом у нас мало знают. Какой Ваш личный опыт участия в этом конфликте?
– На базе в Сирте у нас был русский инструктор, который обучил меня пилотированию на предельно малых высотах, что в Чаде оказалось для меня просто бесценным навыком. Правда, мне пришлось побегать за инструктором и упрашивать его, так как инициатива целиком исходила от меня. Это не входило в курс обязательной подготовки.
Мумин Мухаммед Идрисси показывает боевые повреждения своего Ми-35
Автор возле воронки от 250-кг бомбы с ее осколком в руке. 12 марта 2011 г., район г. Брега
Но больше всего пилотирование на бреющем полете мне пригодилось в самый напряженный день – 19 марта прошлого года, когда бои шли уже в самом Бенгази. Самую большую опасность для полетов представляли многочисленные ЛЭП, и иногда приходилось нырять под них, идти на уровне проводов или даже ниже.
– Какой, по Вашему мнению, была самая главная проблема ливийских пилотов во время Каддафи?
– Самой большой проблемой было то, что после разгрома ливийской армии в Чаде и полной потери доверия Каддафи к регулярным вооруженным силам, в первую очередь к ВВС, боевая подготовка как таковая практически полностью прекратилась. В первую очередь в нашем регионе – на востоке Ливии. Активно летали и поддерживали навыки только летчики на базе в Сирте, то есть те, кто был приписан к «катибам» – семейной армии Каддафи. Мы же здесь в Бенгази, на базе Банина, почти 20 лет просто каждый день приходили на службу, отмечались, просиживали весь день в кабинетах и вечером уходили домой.
– Какие были зарплаты у летчиков во время Каддафи?
– На руки мы получали около 800 динаров (примерно 640 USD). Сейчас зарплата осталась на прежнем уровне, обещают поднять до тысячи, но эти 200 лишних динаров – это просто освобождение от налогов, которые вычитали из наших зарплат во время Каддафи. У гражданских летчиков зарплаты выше в среднем раза в два. Даже теперь у меня, полковника ВВС, у которого 5 детей, зарплата в 1,5-2 раза ниже, чем у медсестры в больнице. Должен признать, что моей зарплаты на жизнь семье хватает, только чтобы дотянуть до конца месяца.
– Наверное, и в этом была причина массового отказа ливийских летчиков от выполнения приказов Каддафи и перехода на сторону оппозиции?
– И в этом тоже. Положение пилотов ВВС в корне отличалось от военнослужащих «семейной» армии Каддафи, где старший лейтенант помимо зарплаты получал при поступлении на службу два дома и машину, которую каждые два года ему меняли на новую. Кроме того, они имели право постоянного ношения личного оружия.
– Какой Ваш личный налет в часах?
– За все годы службы общий налету меня примерно 1350 ч. Плюс курс обучения пилотирования на Ми-35 – 87 ч.
Когда в конце февраля 2011 г. летчики на базе в Сирте получили приказ бомбить Бенгази, некоторые из них перешли на сторону революции. И вот один из таких пилотов, Мухаммед Тавурги, и занялся восстановлением моих летных навыков. Этот «курс» продлился не более получаса. Мои друзья даже сняли этот наш полет на мобильник. Мухаммед Тавурги получил приказ атаковать Бенгази, но вместо этого посадил свой вертолет у нас на базе, провел со мной «урок».
– Вы сейчас летаете?
– Сейчас служба на базе сводится к несению дежурств. Тренировочных полетов у нас нет. Но один Ми-35 всегда стоит у нас в полной боевой готовности. Работаем только по вызову и экономим ресурс машины. Например, когда в феврале этого года начались бои в Куфре и были получены сведения о вторжении иностранных наемников из Чада, мы были готовы вылететь туда для выполнения боевой задачи. Но когда оказалось, что между собой воюют сами ливийцы – племена тубу и звай, мы получили отбой.
– Каково Ваше мнение о технике, на которой доводилось летать?
– В наших условиях, особенно в глубокой пустыне и при высоких температурах, советские машины оказались намного надежнее любых других, особенно итальянских. Это очень наглядно проявилось во время войны в Чаде. Все что нам требовалось для полетов и выполнения боевых задач – это керосин и боеприпасы. Чад – это наш ливийский Афганистан в прямом и переносном смысле. В прямом смысле – это условия полетов, часто приходилось летать в жару в горных условиях – в регионе Тибести.
Нам сейчас больше всего нужны вертолеты Ми-35, потому что все наши пилоты прошли обучение именно на них. Но в перспективе было бы хорошо перейти на новые машины типа Ка-52 или Ми-28. Но Ми-35 нужны буквально здесь и сейчас.
Автор выражает глубокую благодарность Мухаммеду Фараджу Аль-Богермауи и его супруге Ирине Яковлевой за помощь, оказанную в организации встречи и записи интервью с ливийскими авиаторами.
