После этого решения А.А. Дубровин психанул, отказался от должности главного конструктора и уехал в Москву. Руководство же работами по тематике было поручено инженеру И.П. Жиганову. Харьковчане не знали еще об окончательном выборе вождя и решили не сдаваться, а заняться дальнейшими доводками и испытаниями машины. В Москву поехали «ходоки», которые в коридорах власти отстаивали право на жизнь детища завода.
Начало мая 1939 г. выглядело оптимистическим. В ходе продолжавшихся испытательных полетов при полном взлетном весе удалось достичь скорости 374 км/ч у земли и 410 км/ч – на высоте 4500 м. Время набора высоты 5000 м составило 16 мин.
Самолет стали готовить к перелету в НИИ ВВС. Однако накануне вылета заболел Б.Н. Кудрин, который должен был перегонять машину. Тогда эту задачу поручили военпреду м-ру Индюшкину. Совершая 18 мая ознакомительный полет, он при заходе на посадку допустил сильный крен. Машина зацепила крылом за землю, рухнула на полосу и получила серьезные повреждения.
Два месяца длился ремонт. За это время харьковчане провели доработки конструкции. Например, были увеличены площадь и размах крыла. Наконец-то из Молотова (Перми), с завода № 19, пришел двигатель М-63 с винтом ВИШ-28.
5 августа летчик-испытатель И.К. Долгов приступил к совместным государственным испытаниям ХАИ-52. Однако М-63 отличался невысокой надежностью. Поэтому удалось сделать всего 5 контрольных полетов. Затем из-за частых поломок испытания прекратили. Госкомиссия сделала вывод: «Ввиду того, что работы по ХАИ-52 прекращены, его передать в ЦАГИ для испытания винтомоторной установки с двигателем М-63».
Последней же машиной, созданной на базе Р-10, стал пассажирский самолет ПС-5, в который переделали один из последних серийных разведчиков. Машина осталась в распоряжении завода № 135 и эксплуатировалась вплоть до войны.
Пассажирский самолет ПС-5, переделанный из Р-10
Румыны позируют на захваченном Р-10. Лето 1941 г.
Первой на вооружение получила Р-10 уже упомянутая 43-я ОАБр. Освоение машины облегчалось тем, что под боком был завод-изготовитель, представители которого в любое время могли прибыть в бригаду, а летчики, в свою очередь, начинали приемку новой техники буквально в цехах. Надо сказать, что особых трудностей освоение Р-10 у летного состава не вызвало. Перед переходом на него пилотам надо было отлетать некоторое количество часов на двухместном УТИ-4, после чего без особых трудов они осваивали и самолет Немана.
В январе 1938 г. началась отправка новой техники на Дальний Восток, в Забайкальский военный округ (ЗабВО). Всего тремя партиями туда убыло 45 самолетов, оснащенных турелями МВ-3. К лету все самолеты были готовы к эксплуатации. Ими были вооружены один легкоштурмовой авиаполк (ЛШАП) и три отдельные разведывательные эскадрильи (ОРАЭ). В том же году пошли поставки Р-10 и в другие авиачасти.
Новый самолет сразу же решили показать на первомайском воздушном параде над Красной площадью в Москве. Эту почетную миссию возложили на 20-ю ОРАЭ, которая перелетела на Центральный аэродром в полном составе (18 машин). Парадную авиаколонну должен был возглавить относительно недавно вернувшийся из Испании Герой Советского Союза Я.В. Смушкевич, замначальника ВВС РККА. Специально для него из Харькова пригнали серебристый Р-10 с красной надписью: «Командующему Первомайским воздушным парадом Герою Советского Союза комкору Я. В. Смушкевичу».
Последние дни апреля были наполнены усиленными тренировками. Смушкевич буквально не вылезал из кабины. Ничто не предвещало неприятностей, однако 30-го числа произошло непредвиденное. Вспоминает свидетель происшествия техник Г.И. Чепурной: «Когдаянаходился на крыле своего самолета, … над нами пронесся, перейдя в бреющий полет над полем аэродрома, серебристый Р-10. Затем летчик круто взял горку и пошел на второй проход. При вторичной горке мотор самолета заклинило, и он упал за границей аэродрома, в небольшой роще». В кабине упавшей машины находился Смушкевич, который сумел, пусть и грубо, но посадить ее на поле. Самолет был разбит, летчик получил шесть переломов и тяжелые ожоги спины, потерял сознание, но остался жив.
Оказалось, что готовивший самолет техник после опробования двигателя перекрыл кран масляной системы, как это и положено. Когда прибыл Смушкевич, техник доложил ему о готовности машины к полету, но открыть кран забыл. Известный своей требовательностью Смушкевич не признавал никаких мелочей в авиации, но в тот раз почему-то отступил от заведенного порядка и лично не осмотрел самолет. Доверившись технику, он спокойно запустил двигатель. Машина пошла на взлет. Однако на высоте 40-50 м из-за недостачи масла двигатель заклинило, что и стало непосредственной причиной аварии. Расследование быстро разобралось в произошедшем. Несмотря на более чем строгие порядки того времени, обошлось, похоже, без «оргвыводов». Тем не менее, 20-я ОРАЭ была отстранена от участия в параде.
Р-10 командира 46-й ОАЭ Пинской военной флотилии. 1941 г.
Один из самолетов-разведчиков, оставленных при отступлении
У Смушкевича было изуродовано лицо, вопрос стоял об ампутации ног. Однако врачи хорошо справились со своим делом, и в августе того же года он вернулся в строй, хотя больше не летал. Вскоре он стал Главкомом ВВС, отличился в боях на Халхин-Голе, получив за них вторую Золотую Звезду. Но через два года его арестовали по обвинению в заговоре и в октябре 1941 г. расстреляли…
В 1938 г. начался переход ВВС РККА с бригадной структуры на полковую. Так, на базе 43-й ОАБр были сформированы три легкобомбардировочных авиаполка (ЛБАП) и отдельная артиллерийская разведывательная эскадрилья. Из этих полков самолетами Р-10 располагал только 9-й ЛБАП, которым командовал м-р П.И. Мироненко. На 1 января 1939 г. в полку насчитывалось 24 «десятки». Здесь служили одни из первых военных женщин-летчиц: к-н М.Г. Михалева и ст. л-т Е.И. Зеленко, будущая Герой Советского Союза.
В начале 1939 г. уже во многих округах были авиачасти, вооруженные Р-10. Так, в Киевском особом ВО насчитывалось четыре такие разведэскадрильи, в Белорусском – один ЛШАП и три РАЭ. По одной эскадрилье, вооруженной Р-10, находилось в Московском, Калининском и Закавказском ВО. Отметим, что каждая по штату насчитывала 12 Р-10. Самолеты продолжали поступать в войска, и 1 августа 1939 г. в строевых частях ВВС РККА насчитывалось 196 исправных Р-10.
Помимо ВВС, «десятки» в 1939-40 гг. поставлялись в авиацию ВМФ и Погранвойск НКВД. У пограничников их получили:1-я отдельная АЭ в Быково, 10-я ОАЭ (г. Гродно), 3-я ОАЭ (г. Алма-Ата) и 8-я ОАЭ (г. Ташкент). На 1 апреля 1941 г. пограничники располагали 64-мя Р-10, из коих исправных – 61.
Эксплуатация в войсках показала, что самолет вполне доступен для освоения летным составом средней квалификации. Он был легок в управлении, имел прочную конструкцию, способную переносить восьмикратные перегрузки, позволял выполнять полный комплекс фигур высшего пилотажа. Р-10 устойчиво держался в воздухе. Чтобы вогнать машину в штопор, надо было хорошо постараться, например, потерять скорость до 70 км/ч, а то и ниже. Причем, едва стоило отпустить ручку управления, как самолет из штопора выходил.
Естественно, как у каждого образца техники, у Р-10 были свои слабые места. Например, отмечались поломки хвостовой опоры шасси, особенно при посадке с боковым ветром. В войсках произошло несколько случаев отрыва противофлаттерных грузов на элеронах. При этом заклинивало поперечное управление, но летчикам удалось довести аварийные машины до своих аэродромов.
Проблемы с двигателями не выходили за рамки обычной для тех лет картины. Как и на других предприятиях, на заводе N° 19 действовала военная приемка, которая 19 апреля 1941 г. обнаружила производственный брак на партии двигателей М-25В 31-й серии. Немедленно за дело взялась местная прокуратура, сразу же взявшая курс на разоблачение очередного факта «подлого вредительства». Был арестован главный инженер завода. Двигатели этой серии стояли на Р-10 46-й ОАЭ Пинской военной флотилии (ПВФ), поэтому полеты в эскадрилье немедленно запретили. Проверка моторов завершилась лишь 31 мая. Никаких дефектов обнаружено не было. Понятно, что простой не самым лучшим образом сказался на боеготовности эскадрильи.