- Как твое новое пополнение?
- Боевой народ! Как песню грянут, с деревьев снег сыплется. Рвутся в бой.
Доватор нетерпеливо похлопывал ладонью по колену.
- Есть, Лев Михайлович, и для твоих конников дело.
Дмитриев подошел к висевшей на стене карте и жестом пригласил за собой Доватора.
Вглядываясь в карту, Лев Михайлович искал расположение своего корпуса. Но на том месте, где должен был находиться корпус, его не оказалось. Доватор нашел его совсем в другом месте: район Кубинка был обведен кружком и заштрихован предполагаемым сосредоточением конницы и танковой бригады. В центре его был воткнут флажок. От него стрела, начерченная пунктиром, пронизывая расположение противника, далеко уходила во вражеский тыл.
Доватору без слов стало ясно, что для его гвардии пришла желанная пора большого, ответственного дела. Ему захотелось свистнуть от радости, но он сдержал озорную мысль и тут же почувствовал, как голова его начинает работать с напряженной, трезвой ясностью. "Перехватывать магистрали, срывать планомерность отхода противника", - мысленно формулирует он предстоящую задачу.
- Вы должны приготовиться к большой рейдовой операции, - продолжал командарм. - Придерживаясь своей излюбленной магистральной тактики, немцы готовятся к организованному бегству на запад. Сейчас они имеют намерение из района Руза пробиться на Волоколамск, соединить свою юго-западную группировку с северо-восточной, выйти на основную магистраль и, создав мощный клубок, покатить его на запад. Одновременно гитлеровское командование питает надежду сохранить силы и удержать как трамплин для прыжка на Москву город Можайск. В задачу корпуса входит: разрушить замыслы противника, перерезать в глубоком тылу все пути отхода, загонять его в подмосковные леса, вышибать из теплых домов на мороз, сталкивать с магистрали и уничтожать самым беспощадным образом. Вот какая, генерал Доватор, предстоит работа. Я думаю, что это по душе тебе и твоим гвардейцам!
- По душе, Василий Васильевич, - ответил Доватор, внимательно выслушавший речь командарма.
- И еще новость. В связи с предстоящей операцией корпус придается 5-й армии, - сказал Дмитриев.
Разговор был прерван телефонным звонком. Командарм снял трубку. После нескольких приветственных слов красивое, еще совсем молодое лицо его изменилось. Строго поджав тонкие губы, перебирая пальцами лежащие на столе папиросы, он коротко отвечал кому-то:
- Да... Непременно!.. Доложу лично. Да, да, здесь... Все закончено!.. Будет исполнено!.. Немедленно! Есть!..
Командарм положил трубку. Взглянув на Доватора, он сдержанно улыбнулся и заговорил с мягкими интонациями в голосе:
- Тебя, дорогой Лев Михайлович, и старший командный состав корпуса, командарм назвал несколько фамилий, - хочет видеть командующий войсками фронта...
- Командующий? - медленно приподнимаясь со стула и не спуская с Дмитриева светлых удивленных глаз, спросил Доватор.
- Да, - подтвердил командарм, тоже вставая со стула и пододвигая к краю стола один из телефонных аппаратов. - Быстро свяжись со своим штабом и распорядись, чтобы выезжали. Их встретит офицер связи. Мы тронемся сейчас же.
Командарм, оправив безукоризненно сидевший на нем китель, положил в карман коробку папирос и, обдав Доватора ободряющей, тепло светившейся в его больших выразительных глазах улыбкой, ушел.
Окончив телефонный разговор, Лев Михайлович вышел следом за ним.
На улице он глубоко вдохнул в себя свежий морозный воздух.
Взволнованность не исчезла, и не отхлынули тревожные думы. Доватор шагал по хрустевшему снегу рядом с высоким в серой папахе командармом и старался добросовестно разобраться, что же творится в его душе... За последнее время в его судьбу внезапно и бурно вторгались все новые события. Участие в параде на Красной площади 7 ноября 1941 года оставило в его душе неизгладимое впечатление. Вслед за этим кавалерийская группа была переименована в гвардейский корпус. И наконец, блестящее наступление наших войск под Москвой...
Но в то же время и чувство тревоги не покидало его ни на минуту. Только в машине он позволил себе спросить у командарма, чем объясняется вызов командующего фронтом.
Генерал Дмитриев прямого ответа на этот вопрос не дал.
- Ты с ним когда-нибудь встречался? - спросил он.
- Был представлен на одном из приемов. Суровый, говорят, человек, ответил Доватор, припоминая высоколобого, с нахмуренными бровями генерала армии.
- Скажем прямо, строговат... Мы часто еще склонны принимать требовательность за суровость, а это большая разница... Во время разговора советую учесть, что командующий не выносит фальши. С ним надо говорить только начистоту. Иногда человек сомневается в чем-то, но старается прикрыть это излишней самонадеянностью. Имей в виду - от него это не укроется. Держись просто и говори, что думаешь.