— А как оставить самолёт, который результат трудов многих людей? Или как прыгать, если вокруг дома и дети играют?
Удивительно, как в такой момент ты не думаешь о себе. Когда всё спокойно и тебе ничего не угрожает, ты не можешь сказать, что способен на геройский поступок. Но когда наступает момент выбирать, ты, не раздумывая совершаешь его.
К нам подъехала машина генерального конструктора, в которой на переднем сиденье сидел Меницкий. Спокойно выйдя из неё, Валерий Евгеньевич подошёл ко мне и осмотрел с ног до головы. Да так внимательно, будто мама перед отправкой сына на утренник. Поправил мне воротник, волосы пригладил, застегнул куртку и попытался забрать шлем из рук, но я не дал.
— Валерий Евгеньевич, это я могу и сам подержать. Всё со мной хорошо.
— Я вижу. Рисковал здорово ты Сергей, когда заходил на посадку, — сказал Меницкий, напомнив, как я «валился» в самый торец полосы.
— Времени было мало. Ещё немного и бахнуло бы. Тогда обломки бы упали на дома.
— Я понял. Хорошо, что самолёт привёз. Теперь у нас ещё больше работы.
Он настоятельно сказал нам с Иваном садиться в машину и отвёз в лётную комнату. Расслабиться под горячими струями воды в душе, не получилось. Забились мышцы на шее и спине. Напряжение в момент аварии было колоссальное. Я попытался держать руку на весу, но она слегка подрагивала.
Вернувшись в лётную комнату, меня уже ждал горячий чай и бутерброд.
По телевизору шёл «Клуб путешественников», где показывали очередную экспедицию. Потрясающая работа у путешественников!
— Почти как мы — такие же искатели приключений, — сказал Ваня, присаживаясь на диван рядом со мной. Белкин приходил весь на нервах.
Дверь в лётную комнату открылась и на пороге появились Меницкий, Сагит Байрамов, а также хромающий Федотов. Обсуждение отказа было коротким, поскольку нашу большую компанию «разбавил» генеральный конструктор Белкин.
Анатолий Ростиславович вошёл в комнату и, ничего не сказав, к графину с водой. Взяв его, он несколько секунд раздумывал в полной тишине и поставил на стол, так и не налив воды.
— Совещание было. Много говорили про нас, — сказал Белкин.
— И что говорят? — спросил Федотов, присев на стул.
— Ничего хорошего. Машина ненадёжная, проект модернизации не нужен. А когда начал говорить Самсонов, то стало ещё грустнее.
— Какой итог? — продолжил Александр Васильевич.
— Работаем дальше. Выясняем причину, исправляем недостатки. Но вы все понимаете, что наш самолёт ещё никогда так не был далёк от посадки на корабль, как сейчас.
После этого генеральный конструктор вышел из комнаты. Федотов всех отпустил по домам, а меня попросил задержаться на пару минут.
— Как состояние?
— Всё хорошо, Александр Васильевич. Если можно так назвать всю ситуацию с нашей фирмой.
— Первые серийные машины всегда выдают отказ за отказом. Порой мы слишком успокаиваемся, когда всё идёт в испытаниях слишком гладко, не замечаем мелочей.
Вот сейчас я его не понял. Он хочет мне сказать, что у меня произошёл отказ, и я его вовремя не заметил? Или в процессе наших полётов на МиГ-29М, мы были к нему недостаточно требовательны?
— Если вы видите мою вину, то так и скажите. Зачем намекать.
Старший лётчик нашей фирмы нахмурился. С Федотовым так лучше было не общаться. Он человек своеобразный и свой авторитет поколебать не даст.
— Нет. Весь процесс испытаний шёл нормально. Мы обязаны проверять на машине такие режимы. Не вижу вины лётного состава.
Это уже приятно слышать. Я уже подумал, что окажусь на месте Николая Морозова, который совсем недавно тоже был в схожей ситуации.
— Я вас понял.
— Но, нам всем нужно хорошо подумать. Что-то не то происходит на фирме. Моя авария, твоя, ракеты на полигонах во Владимирске всё не летят. Надо подумать, а пока отдыхай. Завтра выходной не хочешь взять?
Было бы хорошо поваляться на кровати, но не смогу сидеть дома просто так.
— На работу приду.
Через десять минут я уже ждал Веру около её лётной станции. Она попросилась раньше уйти с работы. Стою около крыльца и смотрю на проезжающие мимо меня автомобили больших начальников. Вся программа демонстрации техники закончилась.
В душе немного тревожно за судьбу нашего самолёта. Невольно начинаю думать, а сделал ли я всё правильно.
Мысли о работе исчезают в тот момент, когда в нос ударил приятный запах цитрусов. Духи «Фиджи», подаренные мною Вере, я спутать не мог. Как и аккуратные шаги супруги за моей спиной. Наверняка, крадётся незаметно и пытается сделать сюрприз. Специально стою и гляжу вперёд, пытаясь не улыбаться.