— Не курю и тебе не советую, — ответил я, снимая с себя больничную кофту и прикладываясь на кровать. Солдаты оценили, что мышц у меня несколько побольше, чем у них и вернулись к своим обсуждениям. За год из худосочного, Родин превратился в достаточно крепкого паренька. Так, что теперь можно и своим внешним видом отпугивать задир.
А может просто увидели у меня в руках шлемофон и наколенный планшет. С ними я не мог расстаться. Где потом их искать перед сдачей на склад. Тем более что теперь они для меня как память и напоминание о таком случае.
Пружинная кровать скрипела ужасно, когда я переворачивался на ней, в надежде занять более удобную позицию. Сейчас бы берушами обзавестись и уснуть спокойно. Но нет! Приходится слушать, как солдаты разрабатывают план ночного самохода.
— Так, всем тихо. Новому пациенту нужен покой, — сказала Саша, зайдя в палату с большим подносом. — Сергей, ваш ужин. Вам предписан постельный режим.
— И за какие это заслуги ему такие привилегии? — негодовал один из бойцов.
— Не вашего ума дело. Распоряжение главного врача. Приятного аппетита, Сергей, — поставила передо мной поднос с ужином Саша.
Утром начался настоящий проходной двор в моей палате. С первыми звуками горнов программы «Пионерская зорька» из радиоприёмника начались посещения нашей палаты.
— Как самочувствие, Сергей? — осматривал меня заведующий терапией. — Вы молодец. Про вас хотят статью в газете уже написать.
— Польщён. Может я в училище пойду? Ничего же не болит.
— Три дня. Один уже прошёл, — ответил врач, выходя из палаты.
Следующим посетителем оказался Николаевич. В своей палате я решил не отлёживаться и вышел с ним на улицу, прогуляться во дворе госпиталя.
— Значит, птица попала. А Крутов почему на связь не выходил? — спрашивал Нестеров, когда мы присели на лавку.
— Да… станция у него барахлила! Ему было не до связи в тот момент. Манёвр строил, — соврал я, но Петра Николаевича это не убедило.
— Сказочник! К тебе всё равно придут с расспросами. Комиссия всё поднимет, и проблемы с сердцем генералу уже не скрыть.
Дело говорит, майор. Похоже, придётся всё рассказывать, как было. Николаевичу можно довериться в этом вопросе. Авось, вдвоём и придумаем, что говорить комиссии.
Весь мой рассказ не занял и десяти минут. Нестерова интересовал порядок действий и что я докладывал руководителю полётами.
— Действовал ты верно. Всё, как в Инструкции лётчику Л-29. Одно только могут предъявить — не доложил об ухудшении состояния инструктора.
— По переговорам экипажа могут не вычислить. Там только моя фраза, что нужно медслужбу предупредить. А Крутов что скажет, как думаете? — спросил я, взглянув по сторонам. Хотя, кому надо подслушивать наш разговор. Во дворе гуляет один пациент на костылях со своей спутницей. Им сейчас явно не до нашего расследования.
— Он давал тебе указание на запрос внеочередной посадки?
Я прокрутил в голове все короткие фразы, сказанные генералом в полёте. Он практически ничего и не говорил.
— Крутов сказал, чтобы я летел и садился, как положено. Могут как-то двояко это расценить?
— Нет. Главный козырь, что ты посадил машину без серьёзных последствий. Жалобы колхозников не в счёт, — улыбнулся Нестеров, протягивая мне пачку сигарет. — Всё ещё не хочешь курить?
— Нет, спасибо.
— Я после первой командировки закурил. Такого насмотрелся. Аннанские горы до сих пор снятся. Говорят, твой отец был там? — спросил Николаевич. Видимо, Нестеров тоже был во Вьетнаме, но не пересекался с Родиным-старшим.
— От меня скрывают подобную информацию. Не пойму почему. А вы там сколько были?
— Много будешь знать, скоро состаришься, Родин, — сказал Нестеров и отвернул голову в сторону. — Так, марш в палату. Меня сейчас будут казнить. Расскажешь кому, отправлю в наряд по столовой в выходной день.
Только не туда! Наряд в это царство жира и кричащих фурий в белых колпаках худшее, что можно придумать из наказаний.
А к моему инструктору, уверенной походкой от бедра, шла та самая старшая медсестра Ирина. Шикарная девушка средних лет под стать бравому красавцу Николаевичу.
— Сколько можно летать? Я жду, волнуюсь, а ты вечно где-то! — ругалась Ирина на Николаевича.
— Ирочка, солнышко! Ну, служба у меня. Пойми…
— Ты мне про службу не рассказывай. В Забайкалье служба, я к тебе туда приехала. В испытателях тоже служил Родине. Теперь здесь…