— Не могу я сейчас рассказывать. Если вы про неприятности, которые выпадают на мою задницу, то я не специально раздолбал фонарь.
— Да я не про это. Чего молчал? Что с приборами?
Ну не отстанут от меня! Краткий пересказ слушали все присутствующие, затаив дыхание. Девушка-фельдшер с тёмными волосами, выбивающимися из колпака, перед началом моего допроса обработала мне лицо. Слушала она очень внимательно, нервно вздрогнув в моменте с ударом по голове. Брюнетка средних лет принялась судорожно капать себе успокоительного.
Швабрин и Добров слушали внимательно, только изредка кивая головой.
— А потом я срулил в рулёжку, и вот я перед вами. Товарищ командир, разрешите, я пойду, переоденусь?
При этих словах в кабинет постучалась ещё и Леночка Петровна. Спросив разрешение войти, она получила утвердительный ответ. Да сколько можно меня мурыжить!
Майорова только слегка сдвинула очки, осматрев собравшихся. Особенно её привлекла фельдшер, продолжающая накапывать себе успокоительного в столовую ложку.
— Мы с ним потом пообщаемся, Геннадий Павлович, — сказала она. — Я свою работу здесь закончила.
— Тогда, прошу в мой автомобиль. Водитель вас отвезёт обратно, — сказал Добров, открывая дверь перед психологом. — Швабрин, раз уже переоделся, сразу в кабинет. Родин — как снимешь ВКК. И Реброву пока на глаза не попадайся, а то… — не успел Добров закончить фразу и выйти с Майоровой из кабинета.
На улице послышались крики и ругательства Реброва на весь белый свет ещё на подходе к зданию. Даже Майорова не удержалась и расплылась в улыбке. Добров лишь покачал головой.
— Ну сколько можно! Почему опять этот Родин заимел на свои французские булки очередные неприятности? Как ты его готовил? — кричал Вольфрамович на кого-то.
— Командир, всё сделал парнишка правильно. Хорошо подготовили…, — пытался этот кто-то оправдаться. По голосу смахивал на Валентиновича.
— Да знаю, что он хорош. Как самолёт осматривали, что он теперь на люльку от мотоцикла похож? Что с тормозами, я теперь тебя спрашиваю? — не унимался Ребров.
— Товарищ командир, я ж только недавно к вам перевёлся. Не знаком ещё с особенностями истребителей, — отвечал ему другой человек.
Им был, судя по голосу, новый инженер комплекса. Старший лейтенант, которого перевели с транспортной авиации.
— Да кто вас таких выпускает? Раньше что обслуживал?
— Ан-2, товарищ командир.
— Я тебе твои «кукурузники» ещё припомню, Олежа. Вон пошли, мне надо ещё в дёсна расцеловать нашего… — не договорил Ребров, поскольку вошёл он в коридор и оказался, видимо, лицом к лицу с Майоровой и Добровым. — Могу и вас, Елена Петровна, но я женат. Поймут неправильно.
Никто не смог сдержать улыбок или смеха.
— Товарищ командир, разрешите я переоденусь? Очень надо, — уже, практически, прямо намекал я на свою надобность в туалете.
На меня почему-то никто не обратил внимания, за исключением Леночки Петровны. Ну не вовремя она пришла. И ведь не крикнешь, что у тебя сейчас из ушей полезет.
— А почему бы и нет. Сергей, ты согласен? — повернулся ко мне командир.
— Товарищ полковник, я соглашусь на всё, только разрешите мне переодеться?
— Сергей, у меня времени мало. Ты можешь переодеваться и беседовать со мной, — сказала Майорова.
— Всё, Родин, беседуешь. Пока растёгивайся, а парни тебе твои сейчас придут и помогут. Вольфрамыч со мной на разбор. Иван Фёдорович — в кабинете ожидай меня.
Как тут откажешь командиру! Тем более, когда просит Леночка. Да только есть проблема, и она назревает в моём животе и мочевом пузыре.
— Попрошу освободить помещение, товарищи офицеры и медики, — сказала она, снимая с себя тонкое бежевое пальто.
Глава 2
Кабинет медицинского осмотра освободился очень быстро.
— Сергей, если тебе не хочется сейчас говорить. Давай потом. Не такая уж срочная тема, чтобы после аварии обсуждать этот вопрос. Тем более, в этом комбинезоне не совсем комфортно.
Потом всё равно идти к ней. Там беседа будет ещё дольше. Не то, чтобы я плохо относился ко всему, что связано с психологией. Просто в данной обстановке всё будет гораздо быстрее.
— Нормально. Я в порядке. Можем и поговорить, — подтвердил я.
Пока ещё не было критической ситуации с животом, так что можно и пообщаться. Сейчас и парни должны подойти. Тут мы и закончим.
— Есть разговор, и уж прости, что вот так приходится разговаривать. О будущем хочу поговорить твоём.
— Не тот момент, чтобы разговаривать о моём распределении. Тебя кто попросил со мной поговорить?