— Мотор, я 302-й, пара вертолётов запускается? — запросил я у воздушного пункта управления.
— 302-й, информацию передали. 301-й, если готовы, можете катапультироваться в этом районе, — дали совет Марку.
Похоже, что сегодняшняя смена на Ан-26 побила все рекорды некомпетентности. Как можно предлагать прыгать, буквально, на вражеской территории, не имея прикрытия вертолётами?
До аэродрома ещё километров 90. Время тянется очень долго, но с каждой секундой шансов на удачное катапультирование всё больше. В какой-то момент мне начинает казаться, что мы зависли на месте, настолько однообразны под нами горные хребты и ущелья. Совсем немного проходит времени, как в глаза начинает бросаться тёмное пятно долины, за которой Баграм.
Переходим на связь с Окабом, и сразу в эфире слышим позывной вертолёта ПСО.
— Окаб, 809-й, взлёт группой произвёл, курс отхода 80.
— 809-й, вас понял. Борт на удалении 85. Идут в вашем направлении.
— Окаб, я 302-й в паре с 301 м. У него отказ, ваше управление, — вышел я на связь с руководителем полётами.
— Понял, 302-й, удаление от точки 80. Заход с ходу разрешил.
Вот уже и горные хребты заканчиваются. Если дальше так и пойдёт, выйдем к посадочному курсу в 50 километрах, а там и прыгать можно будет.
— 301-й, как управление? — спросил я, но Марк молчал. — 301-й?
— 302-й, табло «Масло» загорелось.
Значит, начало падать давление масла. Кажется, настоящий пожар в двигателе неизбежен. Нужно снижаться, чтобы создать более комфортные условия для катапультирования.
Вот уже начинается плоское предгорье и небольшие насаждения леса. Та самая «зелёнка», в которой могут быть и духи. Надо ещё пролететь немного.
— 302-й, удаление от точки 38. К снижению приступили?
— 301-й, готов снижаться? — спросил я у Марка.
— Готов, 302-й.
Начали постепенно снижаться. Я тоже работал чаще рычагом управления двигателем, чтобы идти рядом с Барсовым. Высота 3300, и позади уже высоченные хребты Гиндукуша. «Зелёнка» всё ещё под нами.
— 302-й, удаление 30, — подсказывает нам руководитель полётами.
— 302-й, я 809-й, иду к вам. Встану в вираж в 10 километрах от Окаба. Готов работать.
— Понял, 809-й.
У самолёта Марика возникает пожар за килем. Происходит это в полной тишине, разрастается без какого-либо дыма и тянется пламя метров за 10 от самого киля МиГа. В такой огненный хвост, никогда бы не поверил, если сам бы не увидел.
— Марк горишь, прыгай! — кричу я, но проходит несколько секунд и ничего не происходит. — 301-й, катапультируйся!
Затем и руководитель полётами повторяет подобное три раза. Секунды растягиваются в вечность, но Марк не прыгает. Почему? Если не прыгнет, взрыв баков и тогда от самолёта ничего не останется.
— 301-й… катапультируюсь! — отзывается Марк и начинается уже знакомый мне процесс.
Я встал в вираж, наблюдая, как Барсов на парашюте опускается на окраину «зелёнки» в паре километров от небольшого кишлака. Стоит прикрыть товарища, пока не подойдёт экипаж ПСО.
— Окаб, я 302-й, наблюдаю 301го. Подо мной в окрестностях Бамиана.
— 809-й, я наблюдаю тебя 302-й. Пять минут, и будем в твоём районе, — вышел в эфир экипаж вертолёта.
Смотрю вниз и вижу, как бежит небольшая толпа к Марку. Стоит пройти и отработать по ним с пушки. А если мирные и просто решили посмотреть?
Снизился ещё ниже. Вряд ли бы мирное население стало стрелять по мне из своих автоматов и бежать сломя голову к приземлившемуся лётчику.
Что ж, хотел как лучше. Отвернул в сторону с набором высоты. Включаю вооружение и готовлюсь отстрелять весь боекомплект из пушки. Переворот и выполняю пикирование.
Нажимаю гашетку пушки, и под фюзеляжем быстро рокочет ГШ-23, выбрасывая в первую секунду полсотни снарядов. Прошёл в горизонте над Марком, который уже подготовился отстреливаться, и перевёл самолёт в набор высоты.
— 809-й, наблюдаю лётчика. Забираем.
Вот и хорошо. Спокойно можно идти домой.
После посадки, когда заруливал на стоянку почувствовал, как начала болеть каждая мышца в теле. Видимо, напрягся я здорово в этом полёте. Смотрю на правую руку и понимаю, что она у меня дрожит, и сделать с этим ничего не могу. Пробивает какой-то озноб, словно у меня лихорадка.
Похоже, всё вместе навалилось на меня в последнее время. Ещё и Ольга непонятно себя ведёт. Когда я уже смогу расслабиться?
Открыл фонарь кабины и впустил обжигающий воздух Баграма. Ветра почти нет, но любое дуновение опаляет любой незакрытый участок твоего тела. Снял шлем и чувствую, насколько пропотел в этом полёте. Кажется, даже на пол кабины накапало.