— Какого хрена вертолёт делает на полосе? Куда он вылез и когда вообще успел?! — выругался я, находясь ещё в состоянии некоего аффекта.
Пара секунд и, наконец, я, в воздухе! Быстро выскакиваю из пылевой бури, и обнаруживаю, что выше 500 метров видимость во все стороны более 10 километров.
— Я того родственник, кто это всё придумал! — продолжаю я посыпать всеми известными мне ругательствами коллегу на винтокрылой машине.
Слева начал пристраиваться ко мне Паша, показывая что-то рукой. Видимость хоть и отличная, но его сигналы так просто не разобрать. У меня ещё ком в горле стоит, а я должен понять язык жестов Менделя.
Проходит пара секунд, прежде чем я обнаруживаю, что зажал кнопку самолётного переговорного устройства для выхода в эфир. Отжав её, в уши начал литься поток запросов от каждого из экипажей моей ударной группы. Дождавшись паузы, я решил выйти в эфир снова.
— Окаб, 206-й, эм… взлёт произвёл, борт порядок, отход по заданию.
Ещё одна пауза, и вот уже слышу ошарашенный голос руководителя полётами.
— 206-й, мы всё поняли, — растягивая слова, ответил он мне, а на заднем плане слышны отдельные смешки.
— Окаб, я 206-й, точно всё поняли? — спросил я.
Вспоминаю, что в выражениях и характеристиках группы руководства и экипажа Ми-8, я не стеснялся. Возможно, что-то высказал и командованию за такие задачи в условиях пыльной бури.
— 206-й, там всё было очень доходчиво сказано, — ответил руководитель полётами. — Группе связь по направлению. Хорошей работы.
— Окаб, 204-й понял, спасибо.
Через пару минут мы уже шли южнее долины реки Хазара, вдоль хребтов Панджшера. Получив команду с воздушного пункта управления на борту Ан-26 встать в зону ожидания, Гусько дал нам команду занять высоты с 7500 и вниз через 300 метров, а сам снизился до 6000, чтобы иметь возможность услышать авианаводчика.
Просматривая карту, я понял, что мы сейчас будем работать по какой-то очень скрытной цели. В этом районе Афганистана ещё нет наших войск, а значит, будем бомбить резервы противника.
— 204-й, ответь Торосу, — запросил нас старый знакомый.
Живой, чертяга! Давно не пересекались с ним.
— 204-й ответил, Торос.
— 204-й, цель в квадрате 32−14, по улитке 4. Площадная цель. Рассчитывайте работать с пикирования. Наши на западном склоне, бой не ведут.
Возникшая пауза для переваривания всего сказанного обусловлена тем, что нельзя работать нашими боеприпасами с пикирования. Эффект будет не такой, как это привыкли видеть от бомб такого калибра.
— Торос, я 204-й, мы со штурмовыми «огурцами», — сказал Гусько ПАНу о нашей боевой зарядке.
— Твою мать! — судя по всему, в расстройстве теперь Торос. — Такую цель про…
— 204-й, 206-му, — ворвался я в эфир.
— Ответил, 206-й.
— Сыграем на жадности духов. Сбегутся на парашют.
И вновь пауза на размышление от нашего старшего. Надеюсь, Савельевич поймёт мою идею с применением данных бомб. Логика моя проста.
Моджахеду много заплатят за сбитого лётчика, но если взять его живым и привести к Масуду, Хекматияру или другим полевым командирам, можно получить ещё больше. А если старший отряда не захочет денег, то пилот превращается в самый желаемый объект для показательной казни.
— Торос, я 204-й с горизонта будем работать. Интервал минимальный, высота сброса 1200, как принял? — запросил авианаводчика Гусько.
Похоже, моё предложение было принято. Главное, чтобы повелись.
Я бросил взгляд вправо и увидел то, чего ещё не должно быть в этом времени. Большой силуэт, чёрный цвет и неподвижные крылья.
Первая мысль — беспилотник. Тупая версия, поскольку нет ещё пока их в 80х. Развернул самолёт в сторону этого объекта. Приглядевшись, я обнаружил здоровенного орла, вальяжно махающего крыльями. Тоже ищет свою жертву в горах, как и мы.
— Вас понял, 204-й. Курс захода 317, ветер встречный. Цель в центре ущелья.
— Понял. Внимание, я иду первый, далее в порядке очереди. Интервал сброса 6–7 секунд, — сказал Гусько, и я начал потихоньку снижаться, чтобы соблюсти установленный интервал.
Под собой обнаружил, что есть в этих местах и пятикилометровые вершины. Есть опасность, что чуть ниже может стоять дух с ПЗРК и целиться в нас. Ждёт, когда вся группа пролетит, чтобы сбить замыкающего. После стольких пусков по мне в Афганистане, начинаешь за каждой грудой камней искать опасность. Любое нарушение привычного пейзажа говорит тебе, что кто-то в тебя уже выстрелил или пустил ракету.
Но пока всё спокойно. И сейчас мы духам и дадим сбитых лётчиков, которых они так жаждут. Ещё и отправим наши штурмовые бомбы на парашютах прямо в центр их лагеря.