Удивился ли я? Нет, конечно! Просто шокирован таким признанием от Гаврюка.
— Подробнее, Валер.
Командир звена собирался с мыслями. Реально ли такое, чтобы этот мужественный человек, кавалер трёх орденов Красного Знамени признавался в своей трусости?
— Самолёт исправен был и в первый раз, и во второй. Я испугался, — ответил Валера, поправляя свои часы на руке. — Командир знает это. И Гнётов меня раскусил.
Григорию Максимовичу только дай повод. У них и так отношения с Валерой были натянутые.
— И что командир? — спросил я, и Валера вынул из кармана сложенный листок бумаги.
— Это мой рапорт. Написал при нём, а теперь ношу его с собой. Сказал, когда точно решу уйти, тогда и принесу.
— Ну, сегодня же ты не испугался, — сказал я.
— С чего ты решил?
— Иначе не продолжал бы выполнять до конца поставленную задачу, — улыбнулся я.
— Если честно, чуть молиться не начал. К церкви вообще плохо отношусь, а тут вспомнил, что Бог есть.
— Он есть, если в него верить, — спокойно ответил я, и Валера с удивлением посмотрел на меня.
— Серый, ну ты же не можешь быть верующим? Ты же коммунист! — воскликнул Валера.
— Вопросы о вере давай не обсуждать, — сказал я. — Страх — это нормально. Не боится только придурок и лжец. Но лжец однозначно боится. Я сам потею в кабине в каждом полёте. Глаз дёргается, но ничего не поделаешь.
Гаврюк посмотрел на меня пристально, будто не ожидал услышать подобных рассуждений от вчерашнего лейтенанта.
— Иногда я думаю, что ты старше своих лет, Серый. Откроешь секрет?
— Конечно. Во мне сидит почти сорокалетний мужик, который обладает большим жизненным опытом, — со всей серьёзностью заявил я, но Валера только посмеялся над таким признанием с моей стороны.
— Ничего глупее не слышал от тебя.
— Так и знал, что ты не поверишь, — посмеялся я.
Дверь в кабинет резко открылась, и на пороге появились очень серьёзные люди. Хрекова в его боевой экипировке мы сразу узнали. Поляков тоже присутствовал с ещё парой человек, похожих своими «добрыми» лицами на его подчинённых. Сам особист был уже не с таким каменным лицом, которое ему обычно было присуще.
Но все они были явно неглавными в этой делегации. Первым в кабинете вошёл плотного телосложения, но совершенно невысокого роста человек в генеральской фуражке.
— Генерал-полковник Пасечник, заместитель главнокомандующего ВВС, — громогласно произнёс он, встав напротив нас.
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, — в голос ответили мы с Валерой, подскочив со своих мест.
Это именно он был на борту Ан-26РТ и руководил всеми действиями. Неужто ли операция закончилась?
— Товарищ генерал-полковник, самолёт вот-вот подготовят и нужно снова лететь, — сказал Хреков.
— Знаю, Андрей Константинович. Я хочу взглянуть на того, кто осмелился нарушить мой приказ и пустить ракету по этим иранцам, — злобно сказал заместитель главкома.
— Я, старший лейтенант Родин, — вытянулся я в струнку.
— Значит, ты. А командир, где твой? — спросил Пасечник.
— Капитан Гаврюк, командир звена. Непосредственный командир старшего лейтенанта, — громко сказал Валера.
— Понятно. Ты капитан тоже своё получишь. Мне нужен полковник Томин, — произнёс Пасечник.
— Все на вылетах, товарищ генерал-полковник, — спокойно сказал Хреков. — Сейчас пускай работу свою делают компетентные органы. У нас с вами другая работа.
— Андрей Константинович, мне нужна информация для главного маршала Кутахова. Там весь Кабул на ушах. А что в Москве скажут? — выругался зам главкома и повернулся к нам. — Вам лучше верить и надеяться на хорошее настроение высшего командования. Может, отделаетесь переводом в стройбат.
За спинами послышались быстрые шаги. В кабинет вошёл Томин. Неужели не полетел?
— Товарищ генерал-полковник, командир 23бго истребительного авиационного полка полковник Томин, — вышел из-за спин Валерий Алексеевич.
— Ага. Значит, вы полковник со мной и подполковником Поляковым остаётесь здесь. Поговорим о насущном. Вы же двое проследуете на разговор с товарищами оперуполномоченными, — сказал заместитель главкома.
Допрос в другом кабинете получился спокойным. Старлей задавал конкретные вопросы, а мне скрывать было нечего.
— Понятно. И ни от кого никаких команд вы не получали, верно? — спросил особист.
— Верно.
— Что ж, я всё записал, — сказал старший лейтенант, просматривая мою объяснительную.
Старлей вернулся к рассмотрению бумаг, а я попытался прогнуться назад на скрипучем стуле. Это не диван в кабинете у Томина.