Я не знаю, сколько длилась связь дона Мартина Мартинеса с Пардо Басан (подозреваю, что она сменила его на Гальдоса и Бласко), но все равно иногда они ездили в кабриолете на прогулку экипажей в Ретиро и однажды взяли меня с с собой, и я увидел, как Мадрид танцует менуэт: небольшие лошадки, приветствия, белые перчатки, цилиндры, и даже принцы и принцессы Испании плавно проплыли в череде экипажей, и я не заметил, как безоблачный июньский Мадрид, оставив танцевальные па, стал наливаться синевой и впадать в закатную меланхолию. В воздухе стоял аромат аристократии, конского навоза и огромных, как капуста, цветов.
Ах, какое удовольствие танцевать фокстрот, если есть кавалер, который шепчет тебе о любви, и проживи хоть сто лет, никогда не забудешь вечера в «Ритце»[42]. Француз дон Жером и Мария Эухения часто ходили вечерами танцевать в «Ритц», и однажды к ним подошел немец в военной форме из посольства и, не глядя на француза, сказал Марии Эухении:
— Вы предоставите мне этот танец, сеньорита?
— Извините меня, я устала и мне жарко.
— Устали?
— Да, устала.
— Ah, ja[43].
Ситуация была немного напряженной. Ожерелье из крупных ярких жемчужин сверкало на нежной смуглой шее Марии Эухении.
— Эти жемчужины, полагаю, куплены на деньги, вырученные от продажи мулов французам? — сказал немец с поклоном.
Дон Жером шагнул к немцу и хлестнул его перчаткой по лицу.
Стоявшие рядом что-то заметили, но как люди тактичные даже не повернули головы.
— Завтра я пришлю к вам своих секундантов, — сказал немец.
Левый глаз его дергался, то щурился, то удивленно поднимал бровь, словно манипулируя моноклем, который он, должно быть, забыл. Он отдал честь по-военному и удалился.
— Ты будешь стреляться с этим дикарем? — спросила Мария Эухения.
— Я вызвал его на дуэль. И он не дикарь. Он военный.
— Я не могу допустить, чтобы ты рисковал своей жизнью…
— А я не могу допустить, чтобы столетний враг Франции оскорблял тебя в моем присутствии. Ни враг, ни кто другой.
— Но он может тебя убить.
— Я умею стрелять.
— Не делай этого, любимый.
— Я спасу твою честь и заодно избавлюсь от шпиона. Он только за тем и подошел, чтобы спровоцировать меня.
— И это только доказывает, что они хотят тебя убить. Убийство на дуэли ничем ему не грозит.
— Мне тоже.
Ах, какое удовольствие танцевать фокстрот, если есть кавалер, который шепчет тебе о любви, и проживи хоть сто лет, ты не забудешь вечера в «Ритце». Дон Жером принял в «Паласе» секундантов немца. Пришли два типа из посольства, один из них, герр Хаар, сопровождал военного во время первого визита. Договорились, как и предполагалось, о дуэли на пистолетах, через три дня, в шесть утра, в Ретиро. Секундантами дона Жерома стали Хулио Ромеро де Торрес и еще один художник. Донья Эмилия приходила несколько раз на обед по четвергам и говорила, что она убила Сорилью, а в его лице и весь романтизм.
— Я убила Сорилью, я убила романтизм и разрушила его воздушные замки. Надо пребывать в гуще жизни, на улице, среди народа, в реальности, как это делает Золя в Париже.
— Почему вы постоянно превозносите некую парижскую модель? — спрашивал Унамуно.
— Я превозношу лишь то, что мне самой близко, и только то, чем живу сама.
— Но эта мода на все рабочее идет из Франции, а вы ведь, кажется, герцогиня или маркиза.
— Я понимаю, что вы могли забыть мой титул, дон Мигель, потому что в Испании их слишком много, но вот я не забываю, что вы — ректор Саламанки.
— И еще такой же писатель, как вы, сеньора, хотя, возможно, не так моден.
— Я не модная, я актуальная, а это большая разница.
— Да, я уже понял, что вы нашли в Париже очень актуальную модель.
— Не расходуйте свой талант на высокомерие, дон Мигель, найдите ему другое применение.
— Ну а вы попользуйтесь своим, хоть иногда.
— Вам не нравится то, что я пишу?
— На мой вкус, слишком много описаний.
— Роман — это одно большое описание.
— Мои романы — нет. Мне важна суть.
— И в чем же суть, дон Мигель?
И тут дон Мигель нахмурился, замялся, что с ним бывало крайне редко, попрощался и ушел. Спор выиграла женщина со вставными зубами. Роман прадеда с доньей Эмилией продолжался. Я, втайне от Убальды, продолжал развратничать по-библейски с козой Пенелопой, которая была красивой и верной. Дон Жером почти не появлялся в эти дни перед дуэлью. Мария Эухения советовалась, как и все, с тетушкой Альгадефиной, лежавшей в своей чахотке под магнолией с желтым томиком Монтеня.
42
Отель «Ритц» торжественно открылся 2 октября 1910 г. в присутствии Альфонса XIII и членов Королевской семьи. История Мадрида неразрывно связана с историей этого отеля: солидный статус мгновенно сделал его популярным местом светских раутов.