Только сейчас до меня дошло, что предприняли гарнизонцы. Я давным-давно читал об этом в базе данных Корпуса Защитников. Они произвели артобстрел при помощи импровизированных снарядов со взрывчаткой, а под его прикрытием сами пошли в атаку, опередив нас. А так как до этого сражения велись лишь при помощи револьверов да винтовок, результат обстрела наверняка был ужасающе эффективным.
Уши слегка восстановили способность слышать, и до меня сразу начали долетать крики и звуки боя, что происходил уже на наших позициях. В окоп позади нас спрыгнул боец, и, прежде чем я успел отреагировать, Биними уже уложил его выстрелом своей винтовки. Пока он перезаряжался, я вскочил на ноги и слегка выглянул из-за укрепления. От увиденного сердце ушло в пятки. Всюду, где хватало глаз, на нас надвигались чёрные тени. "Атака под прикрытием артиллерии!" - прошибло меня осознание. Биними уже подскочил и начал стрелять по приближающимся к нам врагам, хотя толку от того было не много. Враг уже прорвал оборону, а бой шёл в окопах. Неподалёку от нас отряд врагов, которых можно было легко опознать по форме с крупной вышитой на груди башней желтого цвета, петляя зигзагами, усложняя прицеливание, добежали до нашего окопа. И двое из них только что приземлились на дно окопа прямо передо мной, остальные же, перепрыгнув бросились дальше, прорываясь в тыл. В руках у наших врагов были револьверы, но, прежде чем они успели сориентировать и разглядеть нас, а затем направить стволы в нашу сторону, я сам рванулся на них.
"Каждый разумный имеет право защищать свою жизнь!" - всплыли в голове строчки директив, и я ринулся их применять. Первого из бойцов толкнул плечом, но удар слегка скользнув по груди пришёлся врагу в подбородок, из-за чего его откинуло на земляную стенку, сильнее, чем я рассчитывал. Одновременно ударил ладонью по руке снизу, выбивая оружие. Второй был быстрее и успел отскочить в другую сторону, и я не дотягивался до него рукой. Но мой противник отвлёкся, так как у меня за спиной громыхнул выстрел, затем второй и третий. Биними отбивался от гарнизонцев, наступающих с другой стороны. Он, хоть и знал про мои принципы и правила, сам их не придерживался. Да и глупо было ожидать подобного от парня, что родился и вырос в таком жестоком мире.
Я же воспользовался заминкой, бросился вниз уходя с линии огня, и проскользив по влажной земле, нанёс удар обеими ногами в колено противника. Инерция моего тела была высокой, я сбил противника с ног, и он полетел прямо на меня. В полёте перехватил руку с зажатым в ней револьвером. Пару раз он успел нажать на спуск, и хлопки выстрелов, отражаясь в стенках окопа повторно оглушили меня, но на этот раз только на левое ухо. Зато я успел съездить ему кулаком по скуле, заставив ненадолго потерять концентрацию. А там я уже развил успех, вывернув руку, заставляя выронить револьвер, и ещё парочку раз заехал по лицу, однозначно вырубая противника, но не убивая.
К этому времени успел очухаться первый боец. Не пытаясь в темноте отыскать оброненное оружие он вытащил из ножен клинок и снова бросился в атаку. Я успел лишь перекатиться и вскочить на ноги, но за это получил широкий порез. Грудь обожгло, а форма слегка расползлась, обнажая рассечённую кожу, заливаемую моей кровью. Я отшагнул назад, разрывая дистанцию и стараясь не дать её сократить, я со всей силы зарядил гарнизонцу сапогом в грудь, отбрасывая назад. Неловко взмахнув руками, потеряв равновесие и поскользнувшись на влажной земле, а затем и вовсе запнувшись о своего лежащего без сознания товарища, гарнизонец сделал несколько быстрых шагов назад, пытаясь не упасть, но всё-таки завалился назад и рухнул на спину. Прямо на ту самую злополучную стрелу с неразорвавшимся кизельгуром.
Громыхнуло. В грудь ударил мощный поток, на меня налетела чья-то рука, я тоже опрокинулся на спину и проехался на ней несколько метров, а поверх меня грохнулся ещё кто-то. Поверх застучала падающая после взрыва земля, а затем что-то пребольно угодило мне в лоб, лишая сознания.
Открыв глаза, я обнаружил себя всё так же лежащим и придавленным. Вокруг было тихо, ничего не взрывалось, не стреляло, не кричало от боли. Я начал медленно шевелиться и будто сквозь набитую в уши вату услышал стоны где-то поблизости. Я приподнялся на локтях и спихнул навалившегося на меня гарнизонца. Он был однозначно мёртв, лишённый руки и вместе с ней правой стороны туловища. Я проверил все ли мои конечности на месте и нет ли каких сильных повреждений. Яркой точкой неприятных ощущений была грудь. Сквозь рассеченную острым лезвием форму виднелась моя загорелая кожа, с глубоким порезом из которого до сих пор слабыми толчками вытекала кровь.