“- И о чем я только думаю?! Прав все-таки был Игорь! При моем ипохондрическом характере вредно жить в квартире с видом на кладбище, пусть и хоть сто раз историческое. Может мне и вправду поменяться, съехаться с Игорем, как он уже неоднократно намекал, а там, чем черт не шутит, может у нас и начнется новая жизнь?”, - размышляла она про себя, предоставив посторонним мужчинам полную волю хозяйничать в ее квартире. Один шумел дрелью в коридоре, а другой застирывал ее платье в ванной. Она же в прозрачной комбинации поверх соблазнительного французского белья сидела у стола, подперев голову рукой и допивая второй, его бокал вина. Свой она уже осушила, и, как ей показалось, пост ее гостя распространялся также и на вино. “- Не иначе он, поэтому и продукт зазря перевел”, - не без раздражения подумала она. Саша не была, упаси Господи, алкоголичкой, но бокал-другой хорошего красного вина уважала, и в компании себе никогда в этом не отказывала. “Интересно, а чего еще ему сегодня нельзя? То есть, иными словами, как далеко этот пост простирается?”, - она встряхнулась и включилась в действительность.
“- Саш, ну я все сделал. Принимай работу!”, - радостно и безо всякой тени смущения отрапортовал Витька.
“- Миша, ты не проверишь замок?”, - непринужденно проворковала она, не двигаясь с места, не в комбинации же ей было скакать! Вино уже проникло в ее кровь, окрасив все вокруг в более спокойные, сдержанные тона, в то же время, дав ей, наконец, столь желанный покой и расслабленность.
“- Да, конечно. Ну что, Виктор - так кажется? Давайте посмотрим, что тут у нас получилось”, - услышала она как сквозь вату его уверенный по-хозяйски голос. Даже если бы он предложил Витьке на бутылку за услуги, Саша и то не стала бы вмешиваться. Но, похоже, до этого дело не дошло, и мужчины покрутив замок и посуетившись еще немного в ее коридоре наконец расстались, крепко пожав друг другу на прощание руки. Ей показалось - или нет, бред конечно! - что Витька предпочел бы остаться с ней вместо Михаила. Такие мысли были сродни кровосмесительству - подумать только, ровесник ее сына, и она, смеясь в голос, отогнала их от себя.
“-Вижу, ты уже не сердишься. Тогда позволь откланяться - мне пора.”
“- В-в каком это смысле - пора?” , - не веря собственным ушам, запинаясь, спросила она.
“- На поезд пора, Саш. 19:45 c Ленинградского - это на сегодня последний “Сапсан”. А сейчас уже полседьмого, вот так вот - время с тобой рядом пролетает незаметно”. В его голосе она не услышала разочарования или неловкости, но почему-то ей стало ясно, что больше ничего между ними не будет. Ничего и никогда.
“- А почему бы тебе не уехать завтра? Тем же утренним поездом, к примеру?”, - она старалась сохранять внешнее спокойствие, не поддаваться охватившему ее отчаянью - не без нотки облегчения, впрочем, к чему лукавить. “Ну хорошо, давай хоть я тебя провожу!”- засуетилась она.
“-Извини, Саш. Но в этот раз, правда, никак не получается. Мне завтра с утра на работу надо.” То, что он стал задним числом оправдываться, лишний раз убедило ее в том, что нет никакой необходимости для столь раннего отъезда, просто он заранее подготовил “пути к отступлению”. Саша быстро собралась, прихватив сумочку с кошельком и сигаретами. Ей сложно было себе представить, как она проведет целую ночь одна дома - мелькнула даже шальная мысль - а не заявиться ли на дачу бывшего мужа? Ведь он сам ее зазывал приехать! И дети, наверняка, будут ей только рады. Кстати, ехать туда с Ярославского вокзала. Вот проводит Михаила на Ленинградский - а сама на ближайшую электричку. Еще не поздно.
Они стояли у его вагона, обнявшись. Он ласково нашептывал ей на ухо всякие интимные глупости, и Саша - ведь правду же говорят, что женщины любят ушами, размякла, как кошка под лучами мартовского солнца. Но тут раздались звуки марша, проводница замахала призывно рукой, и Михаил вскочил в вагон. Через секунду двери автоматически захлопнулись, и поезд плавно тронулся. Саша еще некоторое время постояла на перроне, покуда поезд не скрылся вдали. А она-то и не надеялась туда пройти, будучи уверенной, что в целях безопасности провожающих и близко к поезду не подпускают. Ан нет - то ли сказалась вечная российская безалаберность, а может ее отчаянный вид внушил жалость “господам полицейским”? Надо же - как непривычно звучит это старое-новое название! Пока она предавалась своим мыслям, один из полицейских подошел к ней, и, остановившись рядом с ней у самого края платформы, приложив руку к форменной фуражке какой-то непривычного фасона, осведомился все ли у нее в порядке.