В Петербург же она подалась с целью устроиться гувернанткой в приличную семью, да и затеряться в огромном городе. У нее были кое-какие рекомендации, но случайно сведенное в дороге знакомство с отставным офицером Павлом Петровичем Нестеровым оказалось вернее. Павел и привел ее в адвокатский дом прямо с вокзала, зная, что его университетский товарищ отчаянно нуждается в гувернантке, а еще более - в порядочном и организованном человеке, способном управиться с его осиротевшими детьми и лишившимся хозяйки домом. На такое совмещение обязанностей не всякая бы согласилась, и тем более мало бы кто справился. Но Софи, выросшая в крайней бедности и вынужденная и после окончания гимназии жить в строгой экономии и помогать матери по дому, оказалась для Юлия Осиповича ангелом-спасителем. К тому же и жалование она запросила скромное, что было немаловажным фактором для живущего на широкую ногу адвоката. С ее появлением он чаще стал возвращаться домой к ужину и главное практически прекратил пить. Павел Петрович был несказанно этому рад, и считал возвращение своего друга к нормальной, размеренной жизни главной своей победой. Оставалось теперь только подобрать подходящую кандидатуру на роль новой госпожи Болгариновой. Фамилия это не была родовой, но таковую его отец принял, отрекшись от вековой веры и традиций предков. Так что в семье Юлия Осиповича было не в новинку создавать новые личины и творить легенды. Тем более, что и сам он был он человеком с авантюрной жилкой. Не отдавая себе в том отчета, он с первых дней стал присматриваться к Софи как возможной супруге, но не чувствуя с ее стороны какой-либо ответной женской заинтересованности он терялся, не понимая что это диктуется лишь ее неопытностью в таких делах. Но той ночью для них все чудесным образом переменилось. Соня услыхала, как плачет во сне Сереженька - пожилая нянька отличалась завидной способностью - ее было не разбудить и громом пушек, и она в одной сорочке, едва накинув сверху плед, на обратном пути из детской cтолкнулась в дверях гостиной с отцом.
“- Что там маленький?”, - спросил он ее, как спрашивают супругу.
“- Все хорошо, заснул Сереженька. Водички попил, соску ему дала - теперь даст Бог до утра доспит, а там уж и бабушка проснется”, - ответила она, потупившись. В семье старую Агафью Матвеевну все звали “бабушкой”.
“- Холодно Вам там, я и позабыл, что в кабинете со вчерашнего не топлено”, - обняв за плечи, сказал он, привлекая ее к себе. Она не стала сопротивляться, Юлий Осипович ей очень нравился, да и лучшего кандидата на избавление ее от “венца девственности” не было. Это она сама такое сочетание придумала - от венца безбрачия многие знахарки с ясновидящими предлагали избавиться, а что до этого бремени - таких предложений в нескромной, пестревшей рекламными объявлениями прессе, что-то было не видно. На эту роль вполне мог подойти и явно неровно дышавший к ней друг семьи Павел Петрович, но тот был женат, пусть и не счастливо, но по складу характера своего - до конца дней и бесповоротно. Но Софи не хотела вечно жить в грехе. Она втайне надеялась выйти со временем замуж за Юлия Осиповича. Это со всех сторон было бы для нее хорошо. Выйдя замуж за полноправного гражданина российской империи она могла более не опасаться разоблачения и высылки в черту оседлости. А ежели бы даже общая жизнь у них и не заладилась, вольна была бы выбирать себе любое место жительства, и даже за границу (правда, с согласия супруга) могла бы уехать. Софи все же хотелось наверстать упущенное и получить университетское образование. Хотя она и понимала всю тщетность такой мечты. Выйдя замуж она стала бы прежде всего матерью троим сиротам да еще и своим собственным детям. Ей очень хотелось ребенка, и теперь, глядя на спящего рядом с ней мужчину, она представляла себе - каким он будет. Темноволосым и подтянуто-худощавым, как отец, с живыми карими глазенками, или же напротив - светловолосым и сероглазым, с годами склонным к полноте, как его мать. Сам процесс, в результате которого эти самые дети производятся на свет, ее по началу не особенно вдохновил. Слишком животным и прозаичным ей все это показалось, хотя Юлий и был с ней очень нежен и деликатен. Сам он тоже был порядком смущен таким даром с ее стороны. Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем обременявший ее годами венец был снят. Юлий почувствовал, что попал в западню. Ежели бы гувернантка оказалась девицей современных взглядов, то их грех был куда как более простителен. Здесь же ему выпала сомнительная по своей приятности миссия первопроходца, так что он чувствовал теперь помимо глубокой нежности и чувственной тяги к ней еще и груз ответственности, и неизбежную неловкость. Софи спала в его объятьях, доверчиво и покойно, как спит молодое, здоровое существо, утомленное физической близостью. Он чувствовал исходящую от нее безраздельную преданность, но и какую-то неясную опасность. Не без облегчения (хотя и с сожалением о скорой разлуке) он подумал о том, как кстати пришлось это выездное судебное заседание в Таврической губернии.