«Когда царь Давид состарился, вошёл в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться. И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего царя молодую девицу, чтоб она предстояла царю и ходила за ним и лежала с ним, - и будет тепло господину нашему, царю. И искали красивой девицы во всех пределах Израильских, и нашли Ависагу Сунамитянку, и привели её к царю. Девица была очень красива, и ходила она за царем и прислуживала ему; но царь не познал её» (Ветхий завет, Третья Книга Царств, 1:1-4).
“King David was old and stricken in years and they covered him with clothes but he received no heat. Whereupon his servants said, Let there be sought for the King a young virgin: and let her cherish him, and let her lie in this bosom, that our King may have heat. So they sought for a fair damsel throughout all coasts of Israel, and found Abishag of Shunammite. And the damsel cherished the King, and ministered to him: but the King knew her not.”
Просмаковав вслух последнюю фразу по-английски, “but he knew her not” она почувствовало давно забытое ощущение - разливающееся тепло и напряжение внизу живота. Пробормотав что-то вроде: “Вот тебе и священная книга - просто эротический триллер какой-то”, она неожиданно легко и молодо спрыгнула с кровати, торопясь в этот раз одеться до того, как ей принесут завтрак. В номер она заказывала не из снобизма или поиска приключений, а по причине того, что ей хотелось хотя бы с утра избежать общества своих нанимателей, завтракавших примерно в это же самое время в ресторане гостиницы.
Поглощая в желанном одиночестве овсяную кашу с добавлением свежих ягод по цене каких-нибудь экзотических трюфелей, она задумалась над тем, каково это было юной Ависаге согревать своим телом стоящего уже одной ногой на пороге могилы старика. А с другой стороны - все эти пьесы, романы, вдохновленные скупыми строками Ветхого завета, не на пустом же месте все это возникло! Разве не могла она полюбить его - этого величайшего человека своего народа и своего времени, заменившего ей отца, но так и не ставшего любовником? Разве только неосуществленная любовь оставляет столь глубокий след, что уже третье тысячелетие их история будоражит умы и взывает как к самым высоким, так и к самым низменным чувствам? Тут же ее передернуло от некстати всплывшего воспоминания: масляные глазки Ефима Матвеевича, полузакрытые от сытной пищи и третьего бокала вина, взирающие на нее самым что ни на есть недвусмысленным образом. Встряхнув головой, она отогнала навязчивое видение.
Наскоро завершив свой завтрак, она тщательно оделась, накрасилась и за пару минут до назначенной встречи, нагруженная компьютером и бумагами, направилась к лифту. Чудо техники среагировало не сразу, для того, чтобы стронуться с места, надо было сначала приложить магнитную карточку - ключ от комнаты - к электронной панели с номерами этажей. Точно также, для того, чтобы попасть на свой этаж ей требовалась каждый раз прикладывать ключ. Все было бы здорово, будь у нее третья рука. Пришлось сгрузить папки с компьютером на пол, чтобы достать и приложить заветную карточку. Чертов лифт завис и, похоже, не желал верить ее авторизации. Пришлось переходить со всем скарбом в другой и заново авторизоваться. Наконец-то, пошел! В который раз, проклиная себя за медлительность, она оказалась в конференц комнате в 9:01 - все уже были в сборе.
В последующие три с лишним часа шли интервью с разработчиками уникального программного продукта - часть из них - молодых и не слишком мужчин в свитерах и джинсах сидели с ее стороны переговорного стола, а другая часть подсоединилась по телеконференции. В том, что программе нет аналогов, она не видела ничего странного, иначе с чего бы это она тогда стоила таких безумных, даже по калифорнийским меркам, денег. Но какова ее применимость или если можно так сказать функциональность - об этом никто почти из двадцати участников переговоров с той и с другой стороны не обмолвился ни единым словом, а она сочла за благо не спрашивать. А то начнут опять сыпать техническими терминами, толком она все равно ничего не поймет, а только лишь оконфузится при переводе. Франтоватый инвестбанкир их покинул еще минувшим вечером, так что теперь она отдувалась еще и как переводчик для представителей со стороны продавца. Саша почувствовала, как из нее уходят последние силы, а еще разыгралась простуда, которую по приезде в Питер, как ей сначала показалось, удалось приглушить. Так что, когда последний в эту поездку раунд переговоров закончился, она набралась решимости и отказалась от приглашения клиентов на прощальный совместный ланч. С несвойственной ей обычно резвостью, собрав свои многочисленные, несмотря на краткий визит, пожитки, она покинула гостиницу на вызванном заранее такси, поджидавшем ее у подъезда солидного здания отеля, стоящего прямо за Исаaкиевским собором. Она попросила водителя поскорее отвезти ее на Московский вокзал, надеясь еще поспеть к ближайшему скорому и поменять свой билет, взятый на ночной поезд. Она уже предвкушала, как обрадуются мальчишки ее ранее обещанного возвращению, как они вместе поужинают, поваляются втроем на ее огромной кровати - остатках былого семейного благополучия, посмотрят какой-нибудь фильм. В этот раз им повезло - не пришлось даже прибегать к услугам приходящей няни - ее бывшей одноклассницы, которая хоть и была человеком, безусловно, порядочным и ответственным, но имела свои представления о жизни, во многом совершенно правильные и традиционные, но ... не совпадающие с царящей в их семействе атмосферой взаимной всепрощающей любви и полнейшей демократии. Саша осознавала, что взрослым человеком она так до сих пор и не стала, но мальчишек заставляло слушаться ее нечто большое, нежели подразумеваемая иерархия отношений родители - дети. Они ее не то чтобы просто любили, а скорее - боготворили. Погруженная в свои мысли, она не сразу заметила, что они свернули с Невского - самой кратчайшей и прямой дороги от гостиницы к вокзалу - и видимо уже довольно давно едут какими-то неизвестными ей узкими и безлюдными улицами.