— И меня эти мрачные мысли точат.
— Ты еще не говорил с отцом о войне и мире, так ведь Соби?
— Пока нет. Аргументами я запасся. Речи свои отрепетировал и на возможные отцовы возражения ответы приготовил. Теперь вот жду подходящего настроения родителя.
— Думаю, дождешься скоро. Лазутчики уведомили Ифтаха, что Наас весьма доволен покупкой боевых колесниц. Собирается даже пир устроить.
— Чем бы ни тешился… А тебе, Авиталь, тоже покамест не представился случай говорить с Ифтахом?
— Я совсем уж было с духом собралась и матушку подговорила помогать мне — она союзница моя в этом деле — но тут случилось событие, коего я никак не ожидала, и дело несколько осложнилось.
— Выкладывай!
— Первосвященник Гилада, старый и немощный, из последних сил взобрался в горы к батюшке моему и стал просить его повести армию против Аммона, и разбить войско отца твоего, и захватить землю аммонитян, и изгнать твой народ, и заселить покоренную страну иудеями. Так, дескать, Бог велит.
— Просьба не малая, что и говорить. Горазд, однако, ваш Божий посланец чужими руками жар загребать!
— За это и не люблю первосвященника и выучеников его длиннобородых. Однако отец мой здорово отделал бывалого святошу!
— Вижу, ты воодушевлена, Авиталь. Гордишься отцом. Расскажи подробнее.
— Для сохранения тайны переговоров, папаша, как и положено, удалил нас, женщин, то бишь меня и мать. Мы привычные. Я расположилась у задней стены шатра и навострила уши. Первосвященник призывал отца возглавить армию Гилада и разгромить аммонитян. Лестью взять хотел: дескать, кроме Ифтаха никто для исполнения сей цели не годится. А взамен — одни обещания.
— Знакомая вещь. Умники, хоть ваши, хоть наши, одинаково думают: мол, обещает человек, а исполнять будут Небеса!
— Вот именно! Как говорится, посулил и забыл. Но отец мой не простак!
— Сие несомненно! Проверено и доказано.
— Справедливых обид и законных претензий у родителя пропасть. Увидал отец, что переговорщик в безвыходности, и положение его шатко. Поэтому потребовал награду предельную. Первосвященник сперва возмутился, потом заупрямился, а батюшка живо укоротил его: “На нет и суда нет!”
— А каковы они, справедливые обиды и законные претензии Ифтаха?
— Тебе, Соби, околичности дела без надобности — то заморочки семейные. А вот действительно важно то, что любовь моя дочерняя с новой силой возгорелась. Потом, как узнала я, первосвященник принял все отцовы условия. Сам понимаешь, Соби, пришлось с серьезным разговором повременить.
— Сдается мне, что Ифтах не столько рад победе над первосвященником, сколько счастлив исполнить хищные заветы Бога вашего. А если так, то убедить отца отказаться от войны трудненько тебе будет.
— Я умная. Справлюсь.
3
— Отец, я вижу ты сегодня весел! — сказал Соби родителю, вернувшемуся домой после пира.
— Да, я весел. Скорее, навеселе! — ответил Наас.
— В честь чего пировали? Колесницы?
— Точно! Огнедышащие драконы войны! И египетские продавцы оружия не жадные, цену назначили умеренную. Я и воеводы мои устроили совместное с египтянами возлияние. Угощение было отменное. Торжество удалось на славу.
— Заметно по тебе, батюшка!
— Эх, Соби, Соби! Может, все-таки, вступишь в мое войско? Назначу тебя для начала малым командиром, превзойдешь военную науку — станешь полководцем. Ты ведь царский сын — положено тебе!
— Отец, тебе известны мои склонности.
— Не склонности это, а причуды! Ну, да ладно. Мать твою обожал, потому и тебя принимаю, каков ты есть.
— Спасибо, батюшка, на добром слове. Надеюсь, не последнее оно.
— Я к тебе расположен, ты знаешь. Вот и скажи мне откровенно, как младший старшему, как неискушенный умудренному опытом, как любимый сын любящему отцу, наконец! Что за шашни у тебя с девчонкой Ифтаховой? Не запирайся, однако, мне многое известно!
— Обижаешь, отец. Нет у нас с Авиталь никаких шашней, и слово это слышать из твоих уст досадно мне. Я не такой, и она не такая. Мы дружим, встречаемся, гуляем, рассуждаем. Как раз о рассуждениях наших хочу с тобой поговорить.
— О рассуждениях поговорим потом, сперва о серьезном. Жениться, что ли, на ней собрался? Учти: холостая жизнь — ад, а женатая — чума! Хотя, если вдуматься, хоть у семейного и немало огорчений, зато холостячество начисто лишено удовольствий!
— Женитьба есть совершенно вероятное событие, но нельзя торопиться.
— Не по годам ты осмотрителен, Соби. Погоди-ка, вот я, как государь, дам повеление жениться всем, решительно всем, чтобы у меня в государстве не было ни одного холостого человека! Что тогда запоешь?