Обе армии готовились к сражению. Ифтах осуществил генеральное свое намерение — купил колесницы и велел оковать их бронзой. Кузнецы без устали трудились, изготовляя медные латы и шлемы. Ради великого дела Ифтах широко открыл городскую казну Гилада и приобрел у египтян дорогие железные мечи и копья.
Испокон веку было, и поныне так — баснословна цена всякому предмету, назначение коего убивать и разрушать, но не скупятся люди ради великой цели.
Глава 10
1
Был ли Ифтах обижен на первосвященника? Трудно знать наверняка. Нам известна не истина, а только впечатления, вынесенные Ифтахом из последней беседы с эмиссаром Господа. Добавим, что люди с умом всё замечают, но не имеют обыкновения обижаться. К тому же легко сносить обиды от тех, от кого мы их ожидаем.
Ифтах мысленно возвращался к своему разговору с первосвященником. “Посланец Господень всегда прав, — раздраженно ворочал мозгами Ифтах, — слова старика как пудовые камни верны. Я спросил его, заключать ли мне мир с Наасом. В ответ он стыдил меня за сей вопрос, воспитывал словно школяра, чуть ли не изменником выставил. Перебил, недослушал, не вник, очевидное внушал с неуместным пылом”.
“Думал я получить дельный совет, как поступить с Авиталь, а услыхал прописные истины. На что намекает и куда толкает меня первосвященник? Хитрит, хочет съесть ломоть и несъеденным его оставить. А крайняя мера мне и без мудреца нашего ведома! В решительный момент покинул он меня — дескать, говори с Господом с глазу на глаз. А Всевышний, видно, умней своего посланца — ни слова не вымолвил. Из Его безмолвия смело заключаю: я сам себе голова!”
“Богу дорога моя победа, и мне она позарез нужна. Знаю, готов Он споспешествовать, и в войне с Аммоном мою сторону возьмет. Так-то оно так, вот только почему Всевышний ни звука не издал и не показался мне? Я рассудил, что жертва Ему требовалась, а сказать этого Он не хотел. Думал, дескать, не зря же Я в шестой день Творения, создавая человека, голову ему дал и умом снабдил!”
“Всё на свете отдам ради победы, самого дорогого не пожалею! Принесу Ему в жертву любимую Авиталь — лишь бы в деяниях моих был Он со мною от начала и до конца. Как Авель поступлю: лучшее, что есть у меня, Господу поднесу”.
“Какая, однако, прекрасная мысль посетила меня! Одной стрелой двух птиц поражу: и любовь Всевышнего завоюю, и с пути моего главную преграду смету!”
“Лукавый первосвященник дозволил мне самому к Богу обратиться? Славно! Я времени даром не терял: принес клятву Отцу Небесному — кто вперед всех меня поздравит с победой над Аммоном, того и будет ждать алтарь. В этом хитрость моя заключена, тонкий расчет. Уверен, первой меня встретит любимая дочь. Значит, огонь жертвенника и есть планида ее!”
“Однако ж не могу я открыть Авиталь всё как есть. Что же делать? Обману! Разве не говорил мне мудрец и учитель народа, что обман — вещь законная, Божеская? Скажу возлюбленной дочери, мол, я назначил ее в жертву ради достижения невероятной цели — мира с аммонитянами. Это она примет, хоть и со слезами”.
“Не грех обманывать ради Божественного дела. Люди не ужились бы на земле между собою, не умей они врать. Если же глянуть на дело с другой стороны, то вырастет вопрос: а не обманул ли я Господа? Не знаю. Это сложно. Впрочем, некогда мне в начетнических дебрях блуждать. На то первосвященник нам дан!”
“В чем прав земной посланник Небес, так это в том, что не желаю я делиться почетом с эфраимлянами. Сам разобью Нааса, а там, глядишь, и до никудышних сих союзников доберусь! Никому не позволю от славы моей кусок урывать, а у кого иное мнение, тот смертью умрет. Не видать пощады инакомыслящему!”
2
Говорят, умеющий ждать непременно получит свое. Взволнованные Авиталь и Сара жаждали новостей от Ифтаха. Он уехал на переговоры с царем Аммона и должен был со дня на день вернуться с решением.
Авиталь трепетала от возбуждения, она приготовила себя только к одному единственному исходу — мир, и никакой войны. Сара болела за дочку, сама хотела того же, бодрыми речами поддерживала настроение оптимизма, но в глубине души не была слишком уверенной в удачном исходе дела. Что до Халиса, то он избегал обсуждений, солидно разглаживал седую бороду и помалкивал.
Напряженное ожидание было прервано гулким топотом лошадиных копыт. Всадник остановил коня возле шатра. Навстречу выскочила Авиталь. Немой вопрос на лице ее был столь выразителен, что ей не потребовалось открывать рот, дабы задать его. “Мир! Заключен мир меж Гиладом и Аммоном! Не будет войны!” — первым делом прокричал вестовой и только тогда слез с лошади.