– Сволочи зажравшиеся, – ворчали рыбаки.
Обиженная рыба вообще перестала обращать внимание на непрошеных визитеров.
Солнце поднялось выше и начало ощутимо припекать шеи и спины.
– Может ну ее, рыбалку, просто искупаемся да обратно пойдем?
Предложение приняли единогласно, разделись догола и залезли в прохладную прозрачную воду. Кайф! Сверху тонкий-тонкий слой теплой воды, вся толща прохладная, а у самого дна, подпитываемые родниками стелются пятна ледяной воды, будто и не июль на дворе и речка не в метр глубиной.
В конце концов, купаться тоже надоело.
– Давайте еще половим с полчасика. Если клева не будет совсем, ополоснемся и уходим, – предложил самый серьезный из рыбаков Олежка Фадин.
Трое рыбаков, не одеваясь, закинули удочки в надежде на проснувшееся рыбье самосознание.
Рыба по-прежнему игнорировала белый мякиш.
– Эк, мы тут в три удилища ловим! – пошутил один из рыбаков.
Легко родилась рифма.
– Мы ловили в три буя,
– Не поймали ничего.
Отдохнувшие, загоревшие, курсанты съели наживку, запили водой из речки и отправились обратно.
ТРИПТИХ.
На аэродроме Хлебодаровка вдоль курсантских казарм проходит недлинная, но красивая аллея. К сожалению, один конец аллеи упирается в большой деревянный сортир на десять персон. Сортир вещь нужная, но недостаточно эстетичная. Вот и решили совместить приятное с полезным и закрыть вид на сортир большими щитами с наглядной агитацией.
Целый выходной бригада художников из числа курсантов трудилась над сколачиванием щитов и росписью их самолетами на фоне закатного неба. Центральный самый большой щит нес на себе главную смысловую нагрузку. На фоне бордового заката и звездного неба пламенели слова Жуковского о том, что человеку суждено полететь, опираясь не на силу мускулов, а лишь на силу разума. С двух сторон справедливость мысли дедушки русской авиации подкрепляли изображения самолетов Як-18Т с бортовыми номерами 44809 и 44915.
К сожалению, и триптиху в целом и обоим самолетам в отдельности не повезло спокойно пережить летнюю летную сессию. В центральный щит с цитатой Жуковского на машине скорой помощи въехал пьяный инструктор. У самолета 44809 уже при заруливании на стоянку в Хлебодаровке отказали тормоза и он накатился на впередистоящий самолет, порубив винтом капот и часть крыла. Самолет 44915 на аэродроме Нагорный обслуживали авиатехники. Они запустили двигатель и проверяли его на различных режимах, но по необученности сорвали самолет с тормозов, резко развернулись и воткнулись в соседний на стоянке. К счастью, во всех трех случаях обошлось без жертв.
Просто мистика какая-то!
ОБЛАКА.
Когда смотришь на облака с земли, то видишь плоскую картину. На фоне голубого неба медленно плывут большие белые пятна. Они меняют форму, цвет, двигаются, но остаются при этом плоскими изображениями, как в кино. Совсем иное дело летать между облаков на самолете. Внутренне ты как бы вырастаешь в размерах и ощущаешь себя не мухой, летающей вокруг белых гор, а человеком, бегающим вокруг снежных куч, залезающим на них и скатывающимся в щели и дыры. Облака уже не представляются необъятными, холодными и грозными. Самолет кружит вокруг, рассекая красным крылом рыхлую плоть, забирается в кромешном тумане вверх и, выскочив свечой из белых куполообразных вершин, бесстрашно падает обратно.
– Штопоры, горки и петли на сегодня отменяем, – сказал мне инструктор, усаживаясь в правое кресло Як-18Т. – сегодня пойдем в зону 3, в сторону Орска, я тебе облака покажу.
– Что там будем делать? – спросил я. Хотелось на всякий случай вспомнить скорости и технику выполнения основных фигур.
– Просто полетаем. Для кайфа. Только потом об этом не болтай.
– Понял!
Самолет взлетел, на пятидесяти метрах развернулся и взял курс в намеченную пилотажную зону.
– Держи набор побольше и привези меня вон к тому облаку, а там порезвимся, – сказал инструктор и, закинув руки за голову, вытянул губы трубочкой, насвистывая.
Я, как и требовалось, привез командира к облаку, набрал высоты сколько самолет успел и, нажав на кнопку СПУ[5], спросил: «Дальше куда?»
– Давай управление, расслабься и получи удовольствие.
О-о-оооппп-а-а-а!!! Самолет помчался по извилистому тоннелю чистого воздуха, окруженный со всех сторон белыми стенами.
– А теперь свеча! Переворот!! Вправо по ущелью!!! – комментировал в СПУ инструктор невероятные выкрутасы самолета. В какой-то момент стало непонятно, где за этим белым месивом находится земля, а где небо. Я очень удивился, внезапно увидев зеленые квадраты полей над головой, как раз в тот момент, когда ожидал увидеть там солнце.
– Теперь космический эксперимент, – весело объявил инструктор. – Держи на ладони карандаш!
Я, преодолевая внезапную перегрузку, вытянул ладонь над козырьком приборной доски.
– Убирай ладонь! – скомандовал инструктор.
Карандаш остался висеть в пространстве!
– Невесомость, как в космосе! Лови, лови карандаш обратно! – крикнул инструктор.
Я едва успел ухватить карандаш, как рука, словно налившись тяжестью, провалилась вниз.
– Давай, теперь сам погоняй. За газом я послежу.
Ага-а-а! Я забавлялся как ребенок на перине. Гонял с сумасшедшими кренами вокруг вершинок облака, проделал в облаке пару сквозных дырок, скатывался с облака, как со снежной горки на санках. Казалось, прошли секунды безудержного птичьего восторга.
– Хватит! Пора домой, запрашивай снижение в круг, – прекратил веселье инструктор. – Вот у альпинистов есть горы, у моряков море, а у летчиков облака! И еще неизвестно, что интереснее!
СЕРЕГИНА МЯГКАЯ ПОСАДКА.
Курсант Серега Рубако летал неплохо. В общем – уже летчик, хотя, по сути – еще курсант. Однажды, летая уже самостоятельно по кругам, в условиях достаточно сильного ветра Серега приземлил самолет настолько хорошо и мягко, что и сам удивился своему умению. Одна из первых мягких посадок! Да с ветром! Да самостоятельно! Осталось выполнить самую малость, зарулить на заправку и идти отдыхать на лаврах в тени будки СКП[6].
Серега надавил левую педаль и зажал тормозную гашетку. Самолет резво развернулся и, подскакивая на сусличьих кочках, покатился прочь с посадочной полосы. Из-за ветра, стремившегося все время развернуть легкий самолет, приходилось постоянно подруливать, чтобы ехать прямо. Серега увлекся процессом и не заметил стоящего на пути белого конуса[7], обозначающего край полосы. Руководитель полетов на СКП, увидев едущий прямо на конус самолет, заорал в микрофон: «Триста четырнадцатый![8] Немедленно остановитесь!!!»
Эйфория от изумительно выполненной посадки переполняла Серегино существо. В душе пели ангелы. Пели они настолько громко, что Серега просто не услышал обращенный к нему тщетный призыв РП[9]. Он остановился просто на всякий случай, повертел головой влево-вправо, убеждаясь, что никто не едет ему поперек дороги. У РП при виде остановившегося самолета на секунду отлегло от сердца. Но Серега не дал бедному насладиться безопасностью. Он добавил газу, самолет, подняв пыль, двинулся вперед. РП не успел даже выматериться, как ударенный лопастью белый конус, взмыл в небо, пролетел метров пятьдесят, брякнулся на землю и измятый, кувыркаясь покатился в траву.
Пилот инцидента с конусом даже не заметил, доехал до стоянки, остановился в положенном месте и выключил двигатель. Только потом, по странному поведению отчаянно жестикулировавших авиатехников и бегущего к самолету инструктора со страшным лицом, Серега понял, что произошло непоправимое.
При осмотре самолета выяснилось, что от пострадавшей лопасти осталась короткая зазубренная культя. Инструктор долго не мог взять в толк, как это можно было ехать на таком самолете, не чувствовать тряски двигателя и не слышать эфирных матюгов РП.
5
СПУ – самолетное переговорное устройство – связь между пилотами в кабине самолета.(прим.ред.)
6
Стартовый Командный Пункт. Передвижная будка на автомобильном шасси, оборудованная сверху застекленной кабинкой, в которой сидел руководитель полетов и по радио командовал пилотам порядок выполнения взлетов и посадок.
7
Жестяной, высотой с метр, выкрашенный белой краской конус. Расставленные в поле с интервалом в сто метров конусы обозначали границы полосы, предназначенной для взлетов и посадок.
8
Позывной экипажа. По трем последним цифрам бортового номера. В тот день это был Як-18Т с номером 44314.