Однажды в один из теплых весенних дней, рота пришла в общагу из столовки. Первые шеренги, во главе со старшиной уже стояли у подъезда, задние еще плелись, болтая и придумывая как бы увильнуть от очередной хоз.работы или уборки территории. В конце концов, все собрались, и наступила тишина. Старшина уже открыл было рот, собираясь начать деление на счастливчиков и неудачников, как вдруг из безмятежно голубого неба раздались странные звуки: «Э-э-н-н-джь! Э-э-н-н-джь!!!
Курсанты задрали головы. В открытом настежь окне третьего этажа, на подоконнике на слегка согнутых в коленях ногах стоял дежурный по роте А.А. Руки он вытянул вперед, и, целясь в степь из своего пластмассового пистолета, расстреливал осаждавших училище врагов.
– Леха! – весело снизу позвал старшина роты, – Ты давай, как всех перебьешь, слезай с подоконника и готовь роту к уборке!
Только тут, увлеченно игравший дежурный, увидел внизу сто смеющихся зрителей. Леха крикнул «Есть!» и быстро переключился на новый вид деятельности.
ТАПОЧКОМ ПО МОРДЕ.
Курсант по кличке Прошка был вор и, вероятнее всего, патологический вор – клептоман. Настоящее его имя не запомнилось, а называть его любым другим нормальным человеческим именем не хочется. Клептомания не выявляется при прохождении летной медкомиссии. Да и человек он был с виду вполне обычный. Приехавший из таджикского Ленинабада простой русский крестьянин.
Впервые его странная болезнь заявила о себе в самом начале училищной жизни. Мы жили вчетвером в одной маленькой комнате, двое парней из Красноярска, Прошка и я. По трехлетней корабельной привычке я перед сном умывался, мыл ноги и стирал носки. За неимением специального помещения, сушить носки вывешивал на никелированную дужку кровати. Носки за ночь, как правило, не высыхали и я надевал другую пару, а эти оставались висеть до следующего утра.
Однажды носков на месте не оказалось. Я счел это происками военных и вечером повесил сушиться носки в укромное место на нижнюю перекладину спинки. Носки пропали и там. У меня были в запасе еще три пары, и я не сильно расстроился, но задумался, куда бы спрятать вечером стираные носки так, чтобы неведомый блюститель порядка не догадался, где они висят. Повесил в углу, у самой стенки.
Благополучно прошла неделя и снова, на-тебе! Опять пропали стираные носки! Я уже понял, что это не военные и не домовой. Кто-то из своих же, из курсантов тырил мои носки. Понять такое невозможно. Красть чужие ношеные носки? Все равно, что чужой зубной щеткой пользоваться! Я уже собрался было купить несколько пар новых носков и пометить их как-нибудь, как совершенно случайно увидел мои старые носки аккуратно сложенными на соседней полочке шифоньера. Полочка принадлежала Прошке. Я дождался вора и приступил к допросу. Прошка раскололся в первую же секунду и после моего обещания в следующий раз убить засранца, поклялся, что ничего моего больше не тронет.
Через месяц роту переформировали и нас, слава Богу, расселили. Я оказался просто в замечательной компании отличных парней из Ульяновска, Туры и Одессы, а Прошка попал в… Впрочем он просто попал. На мое место к ним поселили здоровенного бескомпромиссного парня, похожего внешне и поведением на Хлудова из фильма «Бег». К сожалению, Прошка не удержался и стырил что-то у Хлудова, за что был бит сразу и без моих ссылок на следующий раз.
Прошка затаился, но Хлудов уже понял, кто перед ним и взял над Прошкой шефство.
Почти еженощно Хлудов, просыпаясь в туалет, на обратном пути влажной после туалета резиновой подошвой тапочка, бил по морде спящего Прошку и, с чувством выполненного долга, ложился спать дальше. Прошка потерял сон. Он вскакивал с постели, когда слышал шаги возвращавшегося Хлудова и не ложился до тех пор, пока его мучитель не засыпал.
К сожалению воспитание не помогло. Прошка был застигнут за любимым делом еще несколько раз. Был бит, но закончил училище и благополучно отбыл в родной Ленинабад.
УНИКАЛЬНЫЙ ИКБОЛ.
Улыбчивый, по-негритянски кучерявый узбек Икбол приехал в училище из киргизского города Ош. С необычным для рядовых курсантов рвением взялся за учебу. Дело у него пошло легко и быстро. И это, несмотря на бесконечные дергания то в наряды, то на работы. Икбол не корпел над учебниками, он как-то своеобразно быстро их прочитывал и потом, лежа на кровати, подолгу размышлял вслух, стараясь понять смысл информации, которую только что прочитал.
Первый раз Икбол обратил на себя внимание, когда ходил по общаге, заглядывал в комнаты и просил показать ему пачки стирального порошка. Недоумевая, что он хочет увидеть нового на коробке «Лотоса», ему показывали все имеющиеся запасы. Икбол смотрел на дно пачки и со вздохом возвращал ее удивленным владельцам.
– Что ты там высматриваешь? – интересовались курсанты.
– Кто-то в бане мой порошок забрал. Хочу найти.
– Ты его что, пометил?
– Нет, просто номер запомнил.
– Специально номер запоминал? – удивлялись курсанты, глядя на десятизначный номер
– Я только раз посмотрел и запомнил.
– Ты даешь!
В тот раз порошок Икбол не нашел. Наверно израсходовали и пачку выкинули.
Пришла пора сдавать экзамены по коммунистическим предметам. Каждый решал эту проблему по-своему. Кто-то вскапывал огород преподавателю, кто-то строил гараж, кто-то рисовал плакаты с призывами вождей для украшения коммунистических аудиторий, кто-то надеялся на Шару. Каждый готовился заранее и основательно. Только Икбол спокойно читал аэродинамику и художественную литературу.
– Не переживаешь за философию?
– Выучу.
– Два дня осталось.
– Завтра выучу.
– Гнуться на философов не пойдешь?
– Сказал же, завтра выучу, что мне на них гнуться?
– Ну-ну…
К вечеру следующего дня Икбол лег на кровать с толстенным синим учебником Марксистско-Ленинской философии. И начал достаточно быстро его перелистывать, периодически поднимая глаза к потолку. Пролистал весь учебник, закрыл. С сожалением взглянув еще раз на тисненую обложку, разделся, умылся и, не обращая внимания на свет настольной лампы и бормотание соседа по комнате, запоминающего Ленинские цитаты, уснул.
На экзамен в свежеукрашенный кабинет Икбол вошел, спокойно улыбаясь и с интересом рассматривая, пахнущие свежей гуашью творения прогибщиков, развешанные по стенам.
– Берите билет.
Икбол взял ближе всего лежащий к нему листок.
– Билет номер 23.
– Готовьтесь.
Через пятнадцать минут курсант был готов отвечать. Вышел к кафедре и прочитал с листка слово в слово как написано в учебнике. Преподаватель не видел даже попытки списывать. Курсант просто спокойно сидел за столом и писал. Но так по памяти написать невозможно!
– На дополнительный вопрос ответите? – решил подстраховаться философ.
– Конечно, – уверенным голосом ответил Икбол.
– Обоснуйте с философской точки зрения победу учения Марксизма-Ленинизма.
Икбол на несколько секунд закрыл глаза, открыл и, глядя в потолок, начал говорить словами учебника. Преподаватель на всякий случай внимательно посмотрел на побеленный потолок. Там текст отсутствовал. Тогда он ошалело уставился на свободно и даже с выражением декламирующего курсанта.
– Спасибо, хватит. С такими знаниями в партшколе надо учиться, а не в летном училище. Ну, да, я думаю, это у Вас впереди. «Пять», молодой человек!
Слух о необычном ответе по философии быстро разнесся по роте.
– Поделись шпорами, или хотя бы расскажи, как их такие незаметные делать.
– Пацаны, я не пользуюсь шпорами. Я вчера просмотрел учебник и запомнил его. Сегодня я представил оглавление, по номеру пролистал в голове до нужной страницы, сел и списал все, что там было написано. Потом прочитал с бумажки.
– Ладно заливать! А дополнительный вопрос как отвечал?
– Так же. Представил оглавление, нашел номер нужной страницы, пролистал учебник и прочитал вслух. Очень просто.
– Бабушке своей мозги крутить будешь. Не хочешь делиться, не надо, – обиделись товарищи.