Арутюнян Григорий Вагаршакович
Авое, Тифлис
Дворикам нашего детства Посвящается
ВОКРУГ СТАРОГО УНАБИ
Недавно я узнал, что редко встречающееся дерево китайского финика — унаби, занесено в "Красную Книгу".
Велосипед
— Ма-цо-ни! Мо-ло-ко! Я проснулся от этих привычных криков, часто будивших не только меня в нашем маленьком дворике в самом центре старого Тбилиси[1]. Это крестьяне из ближайших сел, на своем незаменимом транспорте — ослике, с перекинутым через него хурджином, где лежало, аккуратно, в банках, вкусное, деревенское мацони и молоко, щедро предлагали заспанным горожанам свой товар, остроумно и колоритно его рекламируя, хоть и в никакой рекламе он не нуждался. Но это была естественная необходимость и для продавца и для покупателей. Южный темперамент — этим все сказано. Крестьян с осликом сразу окружала детвора, женщины всех возрастов, и шумный, многоязычный говор заполнял все вокруг. Мужчины, обычно, не вмешивались в дела своих домохозяек и, деловито, желая друг другу доброго утра, собирались на работу. Мужчины в нашем дворике все работали, а вот женщины, в большинстве, — нет. Они были домохозяйками. Считалось, что если женщина работает, значит, муж у нее никчемный — не может содержать даже жену. А это — позор. Вот и стали женщины домохозяйками, а мужчинам тем самым удалось сохранить свою незаменимость и авторитет.
— Я проснулся, и необъяснимое чувство беспредельного счастья охватило меня. Был воскресный день. В школу идти не надо. На улице чудная весна. Но это еще не все. Главное, у меня теперь есть настоящий, большой велосипед. Это тебе не "Школьник!" И купил его я на свои заработанные деньги. Да, да, не удивляйтесь, хоть мне всего двенадцать лет. А сейчас, скорей во двор — ведь никто еще не видел моего велосипеда! Представляю, как будет реагировать на это Робик! Я подожду, когда выйдет во двор Нона и неожиданно, на виду у всех, лихо подкачу к ней на своем "железном коне" и предложу сесть на заднее сиденье. Она сядет, и мы станем кружиться по двору. Пусть лопнет от зависти Робик! А то только и кичится, что он старше меня на три месяца и выше ростом. Затем, предложу прокатиться Робику. Скажу, что мне уже надоело. Но главное — Нона! Неужели она опять не удостоит меня вниманием? Ну, ладно. Скорей во двор! Выскочив на балкон, я осмотрелся. Во дворе еще никого не было, кроме старушек Нане и Лусик, просыпавшихся раньше всех. Двор наш был небольшой, а сейчас, через много лет, кажется мне крохотным. Но тогда он вмещал для нас целый мир, где мы гоняли в футбол, в баскетбол и волейбол. Позже появились самодельные столы для настольного тенниса и бильярда. Играли в "жмурки", "ловитки", "два флага", "казаки-разбойники". Для нас, мальчишек, на первом месте был, конечно, дворовый футбол. С каким азартом мы играли! Соседи становились судьями, болели, наблюдая со своих ажурных деревянных балкончиков. Мяч то и дело попадал в эти балкончики, бились оконные стекла. Особенно любил смотреть наши игры, уже очень старенький, дядя Костя Шаумян, близкий родственник знаменитого Степана Шаумяна. Он садился на стул и, опершись на перила балкона, греясь под солнышком, дремал. Но когда мяч, невзначай, попадал в его балкончик, тут же оживал и радостно вскрикивал: "Штрафной! Штрафной!". А по вечерам, почти регулярно, как действующее лицо последнего акта спектакля, певуче объявляя: — "Стэк-ло! Стэк-ло!" появлялся во дворе стекольщик, вставлять разбитые стекла. Сейчас удивляет, как могли мы чувствовать себя, в нашем дворике, так раздольно! Но так было.
Унаби
— В центре двора стоял водопроводный кран с каменным поддоном, — место встреч и бесед соседей ранним летним утром. Вокруг росли две липы, два тутовых дерева — одна белая, другая черная тута, небольшая вишенка, виноград, разросшийся в виде купола над двором. Даже в самый знойный день мы не чувствовали жары — деревья великодушно нас оберегали. И только одно, небольшое и сгорбленное дерево — старое унаби — не участвовало в этой благородной миссии. Оно было как человек, согнувшийся от непосильной ноши и, видимо, само нуждалось в помощи. Унаби был всеобщим любимцем, хоть никто толком не знал, что это за дерево, с необычными на вид и вкус плодами. На него, унаби, было легко взбираться и удобно сидеть и, даже, читать книгу.