Медленно, маленькими глотками пил мальчик, впервые в жизни, этот чудный напиток, продолжая слушать Арсена, разговоры вокруг. И что удивительно — он все понимал! Понимал доселе незнакомый ему говор через интонации, паузы, взгляды, жестикуляции. Он все еще не осознавал происходящего с ним. Не осознавал, что это Тифлисъ, умеющий очаровывать, начинал свое колдовство. Мальчик с упоением растворялся в этом чуде. Он открывал для себя новый мир — город, улочки, бесчисленные лавки и мастерские, людей, речь, жестикуляции, мелодии. То, что открывалось перед ним несколько отличалось от его представления города — где, как ему казалось, большие дома, масс а хмурых людей, занятых делом, богачей — в кутежах и увеселениях и, самой опасной категории горожан — жуликов, воришек и пройдох.
Тифлис удивил его. Здесь не было, хмурых и злых лиц — все были заняты и все были веселы. Все предавались кутежам и застолью и богач и бедняк, и порой было трудно понять, кто правит "балом". Трудно было определить и жуликов и пройдох — все были готовы искренне помочь ближнему, проявляя при этом благородство. Грубый обман и издевка не принимались. Все вокруг напоминало веселую и добрую игру, где не бывает проигравших и обиженных. Каждый виртуозно исполнял в ней свою роль и только свою. А дирижером в этом представлении был, конечно, Тифлис! Как описать его пером, чтоб не повториться! Он многолик, многоголосен, многоцветен и многогранен, сверкающий со всех сторон по-разному, но одинаково ярко и гармонично. Он вне географии и измерений. Одинаково ленив и безудержно азартен. До странности наивен и хитер. Весел и грустен. Традиционен и непредсказуем. Подвластен времени, но юн.
Тифлисский цирюльник
— Прошло время, и надо было решать, что делать мальчику дальше. Арсен предложил продолжить учебу в школе и с осени Вагаршак стал ходить в ближайшую армянскую школу, начав снова с первого класса. Несколько странно выглядел он, провинциальный подросток, среди малышей-однокашек. Малыши подтрунивали над ним, учителя относились с пониманием и терпением.
— В Тифлисе, как и во всех молодых Советских республиках, настали трудные времена. Было трудно с продуктами питания, особенно с хлебом. Его давали по хлебным карточкам.
Заработков Арсена еле хватало, чтоб прокормить семью. Чтоб как-то облегчить вопросы питания мальчика, Арсен попросил буфетчика школы, где учился Вагаршак, в перемену между уроками, подкармливать его остатками хлеба, обещав ему взамен, по возможности, лекарства из аптеки, где он продолжал работать. Буфетчик согласился и тайком давал Вагаршаку немного остатков от хлеба. Но каких остатков! Это были черствые, заплеснувшие, прогрызенные крысами кусочки. Но, что было делать? Знакомое чувство голода снова преследовало его. И он ел этот "хлеб", запершись в школьном туалете, чтоб никто не видел его "завтрака". Так продолжалось некоторое время, но Вагаршак понял, что это не решение вопроса. Он видел, с каким трудом удается Арсену прокормить семью, где только он зарабатывает на хлеб. Зарабатывает своим ремеслом! Девочки еще малы, тетя Анна еле успевает за хозяйством в доме. Еще прибавилось забот с Вагаршаком. И он решает оставить школу и обучиться какому-нибудь ремеслу.
— Как-то вечером он поделился своим решением с Арсеном. Арсен внимательно его выслушал и сказал: — "Ну, что ж. Думаю, ты правильно решил. Ремесло — это хорошо. Это и польза людям и кусок хлеба. Давай я обучу тебя своему делу". — "Нет, Дай. Если можно, я обучусь ремеслу парикмахера. Я немного умею это делать — мне приходилось стричь своих братьев. А когда обучусь, вам уже не придется ходить в парикмахерскую". На том и порешили. Арсен договорился с мастером в цирюльне у Солдатского[5] или как его еще тогда называли — Русского базара, чтобы тот взял мальчика в ученики и подучил его ремеслу. Мальчик же за это будет ему во всем помогать, и в мастерской, и, если понадобиться, в домашних делах. И вскоре Вагаршак, вновь оставив учебу, стал каждый день, с раннего утра и до позднего вечера, бывать в этой мастерской. Место было бойкое, многолюдное, посетителей много. Здесь не только стригли и брили, но и делали компрессы, массаж шеи и лица, ставили пиявки, хранящиеся тут же в стеклянных баночках с водой, втирания различных мазей из серы и чеснока против перхоти и облысения, лечили от угрей и фурункулов квасцами и пивными дрожжами. Мастера еле успевали обслужить клиентов. Мальчику приходилось их встречать, сопровождать к мастеру, соблюдая очередность, греть и вовремя подносить воду, чистые, смоченные в воде салфетки для компрессов, пиявки, подметать срезанные волосы, убирать, следить за чистотой, выполнять многочисленные поручения не только мастеров, но .и клиентов. Итак, с утра и до поздней ночи. Он делал это с удовольствием. Работа сопровождалась шутками, анекдотами, различными историями. Здесь рассказывались и пересказывались все городские новости, сплетни. Так продолжалось несколько месяцев, но, к сожалению, об обучении ремеслу не было и намека. Мальчик был им нужен для побегушек, чтоб выполнять побочную работу. Это, до поры до времени, не смущало Вагаршака, но постепенно он стал задумываться, — а как же самому научиться обслуживать клиента? И он решил пойти на хитрость и, не дожидаясь, когда его начнут учить, самому постараться вникнуть в секреты ремесла. Стал между делом, да и во время, когда был занят подметанием полов или еще чем-то, краешком глаза подглядывать и следить за действиями мастеров — как они орудуют ножницами и расческой, опасной бритвой, как ставят компрессы и т д. Начал многое усваивать, запоминать, затем повторял это дома, пробуя подстригать волосы Арсена. Но однажды, когда Вагаршак подметая полы, внимательно следил за действиями мастера, тот заметил и понял его намерения.
5