Ремесленные мастерские, лавочки торговцев, тифлисские базары, цирюльни, кофейни-каваханы и духаны — вот та среда, откуда щедро черпали темы для своих произведений практически все тифлисские, да и не только тифлисские, писатели поэты, композиторы, художники. Сам Гришашвили своими произведениями был обязан именно этой богеме. Сборник стихов, принесший ему известность уже в молодости, назывался популярной фразой тифлисских лоти — кутил-ремесленников:
— "Не простудись, барашек джан!".
— В тифлисских винных подвальчиках, каваханах, духанах-садах — не только рождались творческие замыслы, но и, зачастую, осуществлялись там же. Сами названия этих заведений уже настраивали на поступок: "Симпатия", "Гемо" (Вкус), "Не уезжай, голубчик мой!", "Моди мнахе"(3айди, увидишь!), "Сам пришел" и множество, множество других. Завсегдатаями духанов были художник Нико Пиросмани и знаменитый тифлиский поэт Иетим Гурджи. Один рисовал ни стенах, другой писал в духанах свои стихи прямо на клеенках! Ему, Иетиму Гурджи, будучи в Тифлисе, с вдохновением читал свои стихи Сергей Есенин. А поэтические состязания ашугов и поэтов в этих заведениях! Великого русского композитора Петра Ильича Чайковского, когда он гостил в Тифлисе, чествовали в "Белом Духане" и в духане-саде "Ваза". Не стоит повторяться и перечислять имена не только известных армянских, грузинских, но и великих русских и других поэтов, писателей, художников, обожавших тифлисские духаны. Но отметить несколько почти позабытых имен тифлисских поэтов и ашугов, жизнь и творчество которых немыслимо представить без духанов, следует — Бечара, Азира, Гивишвили, Скандар-Нова.
— Эти духаны, по своей значимости в художественной жизни города, можно сравнить разве что только со знаменитыми парижскими кафе на Монмартре. Весь этот фантастический пласт культуры, к сожалению, постепенно исчез, вместе со временем романтиков тех лет, как, к примеру, исчез и "Фантастический кабачок" на Головинском проспекте, расписанный молодыми тогда художниками Ладо Гудиашвили, Сигизмундом Валишевским, Александром Петраковским, Сергеем Скрыпициным (Сэр Грей), Ильей Зданевичем и др.
— Огромное значение в жизни города имели различные ремесленные мастерские, в том числе и цирюльни-парикмахерские. Когда Вагаршак провозглашал тост за труд, людей труда, его, иногда, с удивлением спрашивали, почему он выбрал профессию парикмахера? Он с юмором, но гордо отвечал: — "А чем, она плоха?! Чем она хуже, чем работа, к примеру, дантиста? Я усаживаю своего клиента, как и дантист, в кресло, работаю в белом халате, со стерильными инструментами. Он лечит зубы, я занимаюсь вопросами гигиены и красоты волос и кожи. Разве гигиена не входит в медицину? Без гигиены — какое лечение! А поговорить по душам? Это же так важно для любого человека! А у дантиста, какие могут быть разговоры с клиентом, который дрожит от страха и боится открыть рот! Ведь разговоры по душам, веселая шутка, тоже лечат. Ко мне часто приходят не только здоровые клиенты, но и те, кому нездоровится. Вы посмотрите на них до и после наших процедур! Можете не узнать! А если сходить еще в серную баню, где над вами поработает терщик-кисачи и пропустить после этого стаканчик вина — вы будете чувствовать себя, как младенец! Кто сможет обойтись без нас! Мы настоящие Мастера Красоты! А всякий труд красив и уважаем.
— Как-то, заведующий парикмахерской — Coco, предложил Вагаршаку и мастеру Баграту поездку в Батум. — "Мы сможем совместить приятное с полезным. Нас пригласили принять участие в работе комиссии по отбору молодых мастеров. А по вечерам нас ожидают веселые застолья — с шашлычками, вином и всем прочим,— это я вам обещаю, только поедем вместе, не то мне одному не справиться" — уговаривал он друзей, в радужных красках описывая эту поездку.
Друзья с удовольствием согласились,— и помощь товарищу и приятное времяпровождение. Вскоре они приехали в Батум. Разместились в собственном доме одного из знакомых заведующего. Дом был небольшой, но ухоженный — с садом и хлевом, где хозяин держал корову и нескольких коз. Гостей разместили в небольшом флигеле во дворе, и все было чудно. Днем они присутствовали на экзаменах по мастерству молодых парикмахеров, а по вечерам Вагаршак и Баграт ожидали, с нетерпением, обещанного застолья. Но проходил день, другой, а застольем и не пахло. По утрам и вечерам хозяева, где они остановились, угощали их свежо надоенным молоком, сыром, домашним маслом и т.п. Так прошла неделя. Приближалось время отъезда, и Баграт не выдержал.— "А, где твои обещанные вино и шашлычки?",— спросил он у Coco, после очередной порции молока и мацони.— "Слушайте, ребята, вам, что мало вина и шашлычков в Тифлисе? Наконец то мы вырвались в дачное место! — море, чистый воздух, парное молоко! Когда вы еще сможете позволить себе такое? Сам бог велел нам перейти здесь на диету! А вино нас ждет, не дождется в Тифлисе. Там на диету не сядешь!" — Вагаршаку и Баграту нечем было возразить. В ту же ночь, когда друзья уже засыпали, в какой-то момент послышался шорох. Баграт и Coco подняли головы с подушек, затем включили свет. Они застали Вагаршака, натягивающего на себя брюки.— "Ва-то! Куда ты собрался посреди ночи?"— в один голос спросили они.— "Как куда? Вы же сами решили, что нам надо перейти на усиленную диету. Я с вами полностью согласен. И даже больше — я решил еще более усилить эту самую диету! Пойду сейчас в хлев и, не дожидаясь утра, когда меня угостят молоком, буду пить его прямо из вымени коровы и козы! Такого счастливого случая у меня больше может не быть!"— произнес лукаво, но с серьезным выражением лица Вагаршак. Услышав такое, друзья на миг оторопели, но затем уже долго в ту ночь не могли сдержать смеха, продолжая импровизацию на эту комичную ситуацию, a Coco, на следующий день, все же выполнил свое обещание.