Ополчение тогда собиралось на 30 дней, и когда срок истёк, рота была распущена. Большинство отправилось по домам, но у Авраама не было своего дома в Нью-Салеме, и он записался на службу ещё на месяц — уже рядовым в отряд разведчиков, за 21 цент в день. Потом ещё на месяц, снова рядовым. Наконец исход войны стал ясен, надобность в помощи ополчения отпала, и в июле Линкольн окончательно расстался с военной службой. (Война закончится через три недели; Чёрного Ястреба доставят к президенту Эндрю Джонсону, тот отправит вождя в почётную ссылку. Через 100 лет имя воинственного индейца и его портрет в качестве эмблемы возьмёт знаменитая хоккейная команда НХЛ «Чикаго Блэкхокс».)
Авраам возвращался, как сам потом писал, «вдохновлённый своей популярностью среди ближайших соседей». Кроме того, он обзавёлся новыми знакомствами. Одним из самых ценных приобретений на будущее стала дружба с Джоном Т. Стюартом (они вместе служили в отряде разведчиков{41}), но всю его важность Линкольн поймёт только через несколько лет.
Нельзя также не упомянуть, что за службу Линкольну причиталось 124 доллара, что оказалось весьма кстати.
Однако была и оборотная сторона долгого отсутствия Авраама в Нью-Салеме: выборы, на которые он так рассчитывал, проводились в начале августа, и на агитацию времени почти не оставалось. Линкольн пытался наверстать упущенное, выступал по всей округе, везде, где только мог найти собиравшихся людей — собиравшихся не ради него, но по вполне житейским поводам, вроде публичных торгов. Авраам ходил тогда в видавшей виды соломенной шляпе, грубом пальто с короткими рукавами и комично маленькими фалдами, коротких брюках и тяжёлых чёрных ботинках, которые в то время называли «чугунами» или «утюгами». Между брюками и ботинками были хорошо видны синие носки{42}. Но, несмотря на такой внешний вид, он завоёвывал симпатии слушателей — и словом, и, случалось, делом.
На ярмарке в Папсвилле, в 11 милях от Нью-Салема, Линкольн прервал свою речь, как только увидел, что на одного из его друзей бросились несколько местных драчунов. Он спрыгнул с фургона, бывшего его трибуной, пробился сквозь толпу к главному зачинщику, схватил его одной рукой за шиворот, другой за штаны и отшвырнул на «дюжину футов» (как утверждали очевидцы). «Мой друг, — объявил Линкольн нападавшим, — справится с любым из вас, но честно, один на один»{43}. Желающих проверить не нашлось, конфликт угас, и Линкольн продолжил речь: «Сограждане! Друзья уговорили меня стать кандидатом в Законодательное собрание. Моя политика неспешна и приятна, как танец немолодой женщины. Я выступаю за национальный банк. Я сторонник усовершенствования местных путей сообщения и высокой ввозной пошлины. Это и есть мои политические принципы. Я буду признателен, если вы меня выберете. Если не выберете — тоже»{44}.
Итог выборов одновременно огорчил и обрадовал его. Выбирали четверых представителей из тринадцати кандидатов; Авраам оказался восьмым. Зато в Нью-Салеме и окрестностях за него проголосовало 277 выборщиков из трёхсот! (Через три месяца на выборах президента США те же выборщики отдали всего 70 голосов за лидера национальных республиканцев сенатора Клея.) Стало понятно, что Линкольну не хватает известности; он прожил в Иллинойсе чуть более полутора лет, и всего в нескольких милях от Нью-Салема избиратели недоуменно говорили: «А кто такой этот Линкольн? Никогда о нём не слышали». Некоторые после объяснений припоминали: «А, это тот парень, что возил в Нью-Орлеан свиней Оффута…»{45} Зато Авраам приобрёл опыт участия в избирательной кампании и уверенность в своих силах. Политика казалась ему одновременно подходящим и почётным делом. И, кстати, достойно оплачиваемым. Но до новых выборов оставалось два года, и их нужно было как-то прожить, то есть найти средства к существованию.
Весьма привлекательной казалась Аврааму работа юриста: она была близка к политике и позволяла ему реализовать свои достоинства — красноречие, ответственность, умение работать, любовь к книгам и память. Но ни достаточного опыта, ни необходимых знаний у него не было, только желание. Идею пришлось отложить до лучших времён. Куда более доступным было ремесло кузнеца, и здесь опыт у Авраама имелся, да и силы ему было не занимать. Однако для этого занятия Авраам не видел перспектив — это был для него только физический труд, близкий к повседневным заботам приземлённой фермерской жизни, словно возвращавший его в Индиану, под отцовское попечение…