«Он оказался без цели и без занятий, — писал пятидесятилетний Линкольн о себе тогдашнем, 23-летнем, — но стремился остаться рядом со своими друзьями… да и податься ему, собственно, было некуда»{46}.
Это объясняет быстрое решение Линкольна воспользоваться первым подвернувшимся случаем заняться делом. Прежние хозяева местной торговой лавки бросали этот бизнес и хотели поскорее расстаться с остатками товаров. Они продали половину доли Уильяму Берри, капралу в роте Линкольна на недавней войне с Чёрным Ястребом, а вторую согласились уступить Линкольну в долг под расписку: имя Честного Эйба служило надёжной гарантией. Вскоре владелец ещё одной лавки, Рэдфорд, сильно испортил отношения с «парнями из Клари Гроув», и однажды вечером они разгромили его магазинчик. Рэдфорд, напуганный обещанием, что «в следующий раз его кости разделят участь оконных стёкол», немедленно продал руины лавки и товары чуть ли не первому встречному, некоему Грину, готовому заплатить 400 долларов, а тот сразу перепродал всё Линкольну и Берри, положив в карман 250 долларов разницы в цене. К скромным накоплениям Линкольна и Берри была прибавлена лошадь Линкольна с седлом и упряжью, а на оставшуюся сумму составлена долговая расписка, снова скреплённая добрым именем Честного Эйба{47}. Оставалось только преуспеть в торговле.
Ассортимент товаров был предназначен для удовлетворения элементарных нужд жителей городка и окрестностей: чай и кофе, соль и сахар, простые ткани вроде ситца и муслина, шляпы и шляпки, обувь. И ещё виски, который, по утверждению Берри, будет притягивать покупателей, «как мёд притягивает мух»{48}. На беду трезвенника Линкольна главным потребителем запасов алкоголя стал сам капрал Берри, что стало заметно сокращать доходы. Но зато работа в лавке позволяла общаться с большим количеством людей и оставляла время для чтения, а значит, для дальнейшего самообразования.
Жители Нью-Салема запомнили характерную позу читающего Авраама: он располагался в тени дерева, ложился на спину, длинные ноги закидывал на ствол, а потом, словно стрелка солнечных часов, перемещался вокруг дерева вслед за тенью.
Не прошло и полугода, как стало ясно, что партнёрство Линкольна и Берри не способствует процветанию дела. Союз любителя припасть к книге и любителя приложиться к бутылке оказался недолговечным. Вместо доходов росли долги. Уже в марте 1833 года Берри, не спросясь Линкольна, выправил лицензию на торговлю спиртным не только «навынос», но и «распивочно». Лавка, таким образом, превращалась в кабак, и сколько ни говорил Берри, что видит в этом единственный способ получить хоть какую-то прибыль, Линкольн, неизменный противник употребления спиртного, отказывался поддерживать его затею. Вскоре он передал Берри свою долю и вышел из дела. К его сожалению, долги остались висеть на обоих партнёрах, а вот бизнес, по выражению Линкольна, «слинял». Великодушные заимодавцы один раз перенесли оплату, но в 1834 году наступил крайний срок. Берри к тому времени окончательно спился, а Линкольну насчитали долгов на 1100 долларов — сумму по тем временам настолько гигантскую, что Авраам назвал её «национальным долгом». На расплату за попытку стать коммерсантом уйдёт не менее десяти лет{49}. Однако само желание Линкольна полностью расквитаться с долгами, вместо того чтобы по примеру Оффута бежать «в неизвестном направлении», только усилило уважение друзей и соседей, поддержало репутацию Честного Эйба.
А между тем не истекло ещё и половины двухлетнего срока между выборами. Линкольн чувствовал себя на самом дне жизни: без постоянного занятия, без куска хлеба. Земля снова притягивала к себе: на фронтире всегда были востребованы люди, умеющие хорошо работать руками, и спрос на подёнщиков не иссякал. Но Авраам считал, что достоин работать головой, и принимался за привычные изготовление брусьев для ограды или шелушение кукурузы только в самом крайнем случае.
Выручила новая должность, которая была бы для Линкольна идеальной, если бы требовала полной занятости и соответственно оплачивалась. Это была должность почтмейстера — нижняя ступенька федеральной чиновничьей лестницы, восходившей от мелких провинциальных городков до президента США. Президентом тогда был Эндрю Джексон, демократ, при котором началась эпоха «дележа добычи» после выборов — вознаграждения партийных соратников разными по важности и доходам федеральными должностями. Линкольн был сторонником Клея и противником переизбрания Джексона; тем не менее демократы не противились его назначению почтмейстером, как он сам объяснял, «ввиду незначительности должности». Действительно, доходы такого мелкого чиновника складывались из комиссионных за отправку и получение почтовых отправлений (писем, газет, журналов, брошюр и т. п.) и зависели от интенсивности почтового оборота.