Подросший ребенок теперь отнимал все больше и больше времени. Он начал задавать вопросы. Причем с увеличением объема запасенной информации вопросов становилось не меньше, а больше. По советам методистов, а больше – родителей со стажем, Борис Алексеевич купил географические карты с климатическими зонами и зверями, сводил мальчишку два раза в зоосад.
Реальные животные произвели на Сашку огромное впечатление.
– А что, папа, все звери что-нибудь едят?-спросил он после зоосада.
И Морозов понял, что для ребенка, никогда не испытывавшего голода, необходимость в питании не есть аксиома. Дальнейшие рассуждения привели его к мысли, что отсутствие чувства голода может привести ребенка к недопониманию многих сторон человеческой жизни и деятельности, к искаженному представлению о людях. Он пошел в "консультацию". Был консультационный день научных руководителей проекта. Принимал Сазанов.
– Борис Алексеевич, рад вас видеть. Садитесь! – от радушия даже огромные круглые очки консультанта излучали доброе сияние. – Как Сашка? Впрочем, мы его видели! Мировой парень!
– У него чувств нету, Виктор Васильевич. Совсем нет никаких чувств! – тихо сказал Морозов.
– А надо? – спросил Сазанов. – Нужны ли роботу чувства?
– Нужны, – кивнул собеседник. – Он иначе не поймет нас с нашими чувствами и наши побуждения во многих случаях. А не поняв, может посчитать, что мы лжем. А уж это недопустимо при воспитании даже робота.
– Вы так думаете? – задумчиво протянул Сазанов. – Ну, что же, чувства можно симитировать, схемы-то были предложены. Придумаем что-нибудь попроще.
– У него нет даже чувства голода!
– Нет? И что же?
– Не зря говорят, что сытый голодного не разумеет. А ведь здесь даже не сытый! У меня есть предложение, Виктор Васильевич!
– Даже? Я охотно… Давайте!
– Надо, чтобы его желудок был подвешен шарнирно, с возможностью вертикальных перемещений.
– Для чего?
– Тогда, смонтировав под нижней частью желудка электрический контакт, через который течет ток жизнеобеспечения, мы получим при полном желудке хорошее контактное давление, низкое сопротивление и расчетный ток жизнеобеспечения, а при пустом – недостаточное контактное давление, отсюда высокое сопротивление и, следовательно, ток ниже расчетного. Отсюда, с пустым брюхом у него будут хуже реакции, медленнее движение и так далее.
– Хорошо. Но он один раз поест, и целый день контакт работает нормально.
– Ну-у, тут проще простого. Две камеры, соединенные шлангом, на манер песочных часов, что ли! Все равно и сейчас пища в его желудке подвергается воздействию кислот для переработки.
– Пишите заявку на авторское свидетельство, Борис Алексеевич. Сегодня же напишите! – уверенно сказал Сазанов.
Морозов заявки не послал. Но через несколько дней его вызвали по телефону в "консультацию". Сашку забрали, а когда он получил его обратно, там же из рук Виктора Васильевича, первое, что мальчишка сказал, было:
– Папа, пошли скорее домой, кушать хочется! Сазанов рассмеялся:
– Борис Алексеевич, мы вашу схему немного усложнили. Сами увидите, когда мы принесем вам заявку на подпись.
Так у Сашки появилось еще одно чувство. Первым было чувство страха за свою целостность.
Примерно в это же время в процессе познания ребенком мира произошел забавный эпизод. Мальчишка пришел из детского сада озабоченный. Пока отец готовил пищу, стоял в дверях кухни и пытался задать вопрос. Наконец, уже сидя с отцом за столом, спросил:
– Папа, а откуда я взялся? Откуда, вообще, берутся дети?
По условиям, согласованным с Сазоновым, ответ должен был быть однозначным. Договорились сообщать ребенку только правду.
– Дети? – Борис Алексеевич подыскивал удобную форму для истины. – Дети берутся из животов у мам. Они там в тепле растут. И если ты видишь молодую женщину с большим животом, значит, там сидит маленький ребенок. Такой тете надо помочь, уступить место для сидения, открыть тяжелую дверь. Понял?
Борис Алексеевич был очень доволен и своим ответом, и ловко пристроенным поучением. И следующая фраза Сашки просто выбила его из колеи:
– А Галина Николаевна. – Галина Николаевна была воспитательницей детсада. – А Галина Николаевна сказала, что детей находят в капусте. – Слава конструкторам, что его бедная голова не разрегулировалась от этих противоположных сведений.
– Все правильно, сынок. Все правы, – ответил Морозов. – Большинство детей берется все же из животов мам, но некоторых, как, например, Галину Николаевну, находят в капусте!
Морозов и сам не понял, как у него вырвалась эта шутка. Ребенок никакого юмора все равно ведь не понимал.
Неделю после этого молоденькая Галина Николаевна, передавая в детском саду ребенка, не смотрела ему в глаза. И только в понедельник следующей недели она, ничего не говоря, звонко расхохоталась.
Настоящие сложности начались летом, когда детей начали готовить к отправке на дачу. Ему, отцу-одиночке, было обещано, что "за Сашенькой будет самый лучший уход". Но это было невозможно – кто бы стал проводить ассенизаторскую работу, заряжать его через стабилизатор напряжения два часа ночью, и вообще он не мог расшифровывать ребенка. Да и не имел на это права. В "консультации" предложили, как и раньше, законсервировать работу до конца отпусков, но он первый раз не согласился. Он уже привык к Сашке.
Выручила его все та же громогласная соседка Варвара Николаевна. Встретив Морозова на лестнице, спросила:
– Ребенок-то куда летом едет, Алексеич?
– Да никуда пока. Варвара Николаевна.
– Так ты бы хоть дачу снял, что ли!
– А с кем он на даче будет сидеть? – с горечью поинтересовался Морозов.
– Жениться тебе надо Алексеич, мужик ты молодой, непью… – она подозрительно посмотрела на него.
– Непьющий, непьющий! – улыбнулся он.
– Вот я и говорю. Место у тебя хорошее, на виду. – Какое у него место, она знать не могла, но внимательный и быстрый взгляд, анализ костюма и внешнего вида, видимо, принес ей богатый материал для выводов. – Зарплата неплохая, квартирка отличная, сам ты – человек интеллигентный, тихий…
– Я так последнюю скромность потеряю! – засмеялся Морозов. – А что ребенок у меня, кому это понравится? – посерьезнев, спросил он. – Кроме того, полюбить же надо будущую жену. Варвара Николаевна!
– Ну да, у вас, мужиков, главное полюбить. Чтобы ножки, глазки, попка! А что баба безрукая, безголовая – это вы через год спохватываетесь, когда уже в люльке пищит. Зато любовь!.. Ну, ладно, ладно! За полмесяца не женишься. А я вот что предложу. Где мы дачу снимаем, в Ольгине, у хозяев комнатка есть. Могу за тебя, Алексеич, похлопотать; они сдадут. А пока ты на работе, я за твоим присмотрю, мне все равно, с двумя загорать или с тремя. И ты хоть неволей, да подышишь свежим воздухом, ездить-то недалеко, хоть подышишь кислородом да позагораешь в вик энд!
Борис Алексеевич был так поражен насчет "вик энда", что только кивнул головой.
Наверное, тогда он впервые всерьез задумался о женитьбе. Сейчас он уже не помнил, какими чувствами были внушены эти мысли, то ли необходимостью в близком человеке, который помогал бы, был бы рядом, то ли хозяйственными сложностями, все больше отнимавшими у него время, то ли подсознательным желанием обеспечить сыну полноценную семью с двумя родителями. А может, все три причины одновременно? Однако и сын как-то завел разговор о том же.
– Папа, – поинтересовался он однажды вечером, когда наступил их "час вопросов и ответов", – а где моя мама?
– Умерла, – коротко ответил Морозов на кем-то, видимо, спровоцированный вопрос.
– А моя мама должна быть твоей женой? – не унимался Сашка.
– Да, сынок.
– Ну, так найди мне другую маму, – спокойно предложил ребенок.
– Это не так-то просто! – пробормотал отец.
– У вас, взрослых, все непросто. А вот когда я вырасту, то сразу женюсь.
– Видимо, он кого-то имел в виду.
В отличие от Сашки Борису Алексеевичу "сразу жениться" было вроде бы не на ком. То есть были вокруг женщины и девушки, вполне достойные того, чтобы связать с ними свою жизнь, но ведь нельзя же, в самом деле, жениться для того, чтобы… Чтобы кто-то вел твое хозяйство, помогал воспитывать ребенка или для других насущных целей. Для Мора- зова такая мысль была неудобоварима. Все это должно было как-то само приложиться к Любви.