— Совершенно! Но к делу, Гургес, к делу! Переходи скорей к событию.
— Я перехожу, Евтрапел! Но чтобы объяснить все дело, нужно войти в описание стольких подробностей!.. Впрочем, это недолго… Вот разговор, какой был у меня вчера с Цецилием. Придя в отчаяние от промедления, я пошел вчера утром отыскивать Цецилия.
«Твоя дочь здесь?» — сказал я ему, чтобы начать разговор.
«Нет, Гургес, она ушла на форум писториум (хлебный рынок)».
«Цецилий, знаешь ли ты, что твоя дочь почти никогда не остается в квартире во время твоего отсутствия? Куда она уходит?»
«Дорогой Гургес, она почти каждый день бывает на Палатине у одной матроны высокого происхождения, которая ей покровительствует, зовут ее Флавия Домицилла».
«Что, Евтрапел, мы здесь не одни?» — прервал Гургес, который снова услышал шум в соседней комнате. — Нужно, чтобы…
Могильщик поднялся, чтобы найти причину шума, но Евтрапел заставил его снова присесть, утверждая, что это из фонтана время от времени течет вода.
— «Ты уверен в этом?» — говорю я Цецилию, — продолжал Гургес, которого, казалось удовлетворило объяснения брадобрея.
«Совершенно, Гургес. Дочь мою провожает туда старая женщина по имени Петронилла, которая обитает здесь, у Капенских ворот. Что же делать? Моя обязанность заставляет меня отлучаться на целый день, а Цецилия нуждается в некотором развлечении, у нее ведь нет матери!»
«Без сомнения, — заметил я, несколько успокоенный. Потом прибавил. — Ну хорошо, Цецилий, но она не решится ни за что?»
«Да, Гургес, у меня есть опасения, что она решительно не думает о том, о чем я ей твержу каждый день».
«Это, очевидно, от того, что она недостаточно размышляла о браке. Цецилий, мне в голову пришла одна мысль… Нужно поставить к ней в кубикулюм статуэтку бога Иугатина, покровителя брачной жизни».
«Это чудная мысль, дорогой Гургес! У тебя есть этот божок?»
«Я его купил вчера на Триумфальной дороге…»
И я показал Цецилию статуэтку маленького божка, которую я держал под туникой… Она была позолочена, увенчана цветами, украшена желтыми повязками (цвет бога Гименея).
«Не выполнить ли нам сейчас же этот замысел? — прибавил я. — Цецилия, войдя к себе, увидит божницу, и, может быть, маленький божок подействует, она поймет, что никто другой не оказал бы ей такого нежного внимания».
«Ничего нет легче, дорогой Гургес!.. Нужно только поспешить, потому что Цецилия не замедлит вернуться к завтраку».
Мы входим в спальню Цецилии, — продолжал Гургес, — мы проникаем в это святилище, вход в которое до того времени был воспрещен.
Здесь могильщик хотел отдать отчет во всех своих впечатлениях, но Евтрапел прервал его:
— Гургес! Гургес! — сказал он ему участливо. — Поздно, дорогой друг! Я понимаю тебя, но давай короче. Что же произошло?
— Не успели мы еще докончить нашего замысла, как послышался голос Цецилии, подобный звуку Филомели. Она поднималась в свою спальню. Ее отец и я быстро удалились, так как не желали, чтобы она нас видела. Ах! Евтрапел, как рассказать мне?
— Мужайся, Гургес, мужайся! — сказал брадобрей. — Мы подходим к самой катастрофе.
— Евтрапел! Входя, Цецилия заметила божка, покровителя брачной жизни. Мы услышали следующие невероятные слова: «Идол находится в моей комнате». И в ту же минуту выброшенный в окно божок разбился на мелкие куски на плитах дороги!
«Дочь моя! Дочь моя! Что ты делаешь? — воскликнул Цецилий, который, видимо, хотел помешать ей это сделать. — Несчастное дитя! Это святотатство!»
«Ах! Отец мой! Ты здесь? И Гургес тоже? — сказала она, глядя на меня. — Я понимаю… Но пусть будет так. Минута, впрочем, наступила мне открыться… Отец мой, я христианка, и, как христианка, я должна была поступить так, как поступила! Гургес, — прибавила она, оборачиваясь ко мне, — отступись от своего желания жениться на мне, я не могу быть твоей супругой».
Я был уничтожен, — продолжал могильщик. — Если бы я прожил столько лет, сколько Нестор, и тогда этот момент никогда не изгладился бы из моей памяти! Цецилия была спокойна, ясна и так величественна, но в то же время так непреклонна в своем решении, что я не мог найти ни одного слова, чтобы ее умолить. Что же касается Цецилия, его гнев не поддавался описанию. Он проклял свою дочь, и я вынужден был его остановить, так как он хотел броситься на нее! Но он поклялся, что или Цецилия откажется от гнусного суеверия, или он обратится к помощи всех законов и жестоко поступит с нею. Несчастный предвидел нищету и бесчестье. Как отцу христианки, ему, без сомнения, откажут от места, а эта работа — единственное, что его поддерживает!