Одевшись Великий Инквизитор поднялся на ноги и, озираясь на скрытые тьмой углы, подошел к столу. Прислушиваясь к звенящей сверчками ночной тишине, Томас де Торквемада зажег свечу, а затем взял в руки высокий глиняный кувшин и наполнил кубок вином. Прихватив одной рукой кубок, а другой медный подсвечник с дрожащим от сквозняка пламенем толстой свечи, Великий Инквизитор подошел к окну и выглянул в тенистый, погруженный в ночь сад. Где-то в далеке перекликивались бестолковым лаем собаки. Ледяной бледно-желтый диск луны вновь спрятался за тучу. Усыпанное миллиардами звезд иссине-черное небо молча глядело сверху вниз. Пригубив ароматное вино и поставив свечу на широкий подоконник, приор высморкался через окно и почесал кривыми пальцами сначала толстый зад, а затем блестящую лысину. Сзади, из комнаты, кто-то тихо ухмыльнулся.
- Кто здесь?! - громко рявкнул Великий Инквизитор, резко обернувшись и быстро пробежавшись по кельи внимательным взглядом суровых глаз.
- Здравствуй, ...Ваше Святейшество, - спокойным голосом произнес ночной гость, томно растягивая слова.
- Кто ты?! Что делаешь здесь? - грозно спросил Томас де Торквемада, шаря рукой в темном углу в поисках припасенной на случай самообороны палки.
От противоположной стены с висящим на ней огромным распятием отделилась высокая тень, скользнула и уселась на один из стульев, обтянутых черной кожей, с высокими завершающимися крестом спинками. Приор прищурил глаза, вглядываясь в то место, где у незнакомца должно было быть лицо, но ночь бережно скрывала его.
- Я пришел …поговорить… с тобой, - не меняя тона, также спокойно ответила тень.
- Имя! Назови свое имя, нечестивый, - зарычал Великий Инквизитор, переминаясь с ноги на ногу у окна. - И как ты проник в мою келью?.. Ведь входная дверь не скрипела.
Томас де Торквемада не боялся никого и ничего, но в эту ночь к его собственному удивлению ноги не слушались своего хозяина. Сердцебиение участилось, дыхание сбивалось на тяжелое сопение и приор не мог дать себе вразумительного ответа почему он так разволновался.
- Меня зовут ...Авриель, - чуть склонив голову и на секунду прижав подбородок к груди, представился ночной гость. - А кто я, …ты ...Ваше Святейшество... сам… только что и сказал...
- Я сказал? - удивленно переспросил Великий Инквизитор, прокручивая в голове последние фразы, слетевшие с его губ. - "Кто здесь?.. Кто ты?.. Что делаешь здесь?.. Имя! Назови имя... Нечестивый... Нечестивый?!"
Будто прочитав мысли приора, тень злорадно ухмыльнулась и вновь кивнула головой. Черная туча, укрывающая до этого времени луну, нехотя отползла прочь и холодный желтоватый свет вновь пролился в монашескую келью, незамедлительно выдернув из темноты фигуру нежданного гостя. Густые седые брови приора медленно поползли вверх.
На стуле, облокотившись на стол и подперев щеку крепкой мускулистой рукой, сидел красивый, статный молодой человек. Пышные локоны черных волос ниспадали на широкие плечи, переливаясь в лунном свете. Обнаженный торс хорошосложенного тела топорщился крепкими мышцами, натягивающими загорелую лиливо-свинцовую кожу ночного гостя. Под острым орлинным носом блестела жемчужными зубами широкая улыбка, но в ней не было ни капли доброты и откровенности. Белесые, словно подернутые дымкой льда, огромные глаза смотрели на Великого Инквизитора пристально, пронзающе до глубины души, испепеляюще ледянящим огнем. Но не внешний облик молодого человека охватил Томаса де Торквемада паническим ужасом. Два черных крыла мерно вздрагивали за спиной Авриеля.
- Демон! - схватив лежащие у кровати массивную латинскую Библию в кожаном переплете в одну руку и тяжелый крест с распятием в другую, и судорожно размахивая ими перед собой, закричал обезумевший приор.
- Тише ...тише, - улыбнулся ночной гость и злорадно хихикнул. - Ни Библия, ни распятие ...не помогут, ...а вырвятся из рук ...и ударишь им нечаянно ...сам себя. Сядь же, ...Ваше Святейшество!
Последние слова, сказанные в том же неизменно спокойном тоне, будто строгая команда сторожевому псу, резанули по ушам приора и он тотчас же опустился на край широкой кровати, вжимая лысоватую голову в плечи и с умоляющей надеждой в глазах косясь на огромное распятие на противоположной стене.