- Да какого чёрта... - пробормотал Роман, тоже освободился от "Хамелеона" и вошёл в воду. Быстрыми гребками рванул к девушке, словно торпеда к цели.
Не сказать, что вода как парное молоко, но и не обжигала холодом, нормально. Плавалось легко, в радость. Настя опять нырнула, достала пальцами дна - оно тут не заросшее, не в тине - вынырнула и поплыла к острову, хотелось отчего-то побыть в одиночестве. Однако у самого острова её нагнали, оказались рядом, жарко обняли. Губы Романа искали её губы, руки жадно шарили по телу - торпеда цели достигла.
Так и выбрались на берег вместе, она - обалдевшая, он - сплошное желание.
Островок крохотный, посередине росла берёза, пара кустиков рядом. Упали в тень дерева, он сверху, подмял её, как тряпичную куклу. И тут Настя опомнилась, упёрлась руками в грудь Романа, который дышал тяжело, почти всхлипывал.
- У меня чувств, как у этого дерева, мне даже твои прикосновения противны, - она смотрела ему прямо в глаза и видела там лишь похоть. - Придурок! Я ведь и убить могу!..
И вдруг резко обняла за шею, притянула к себе. Стало до жути интересно, что может быть дальше. Аугментация, твердили ей там, в другой уже жизни, убивает в тебе женщину, оставляя на поверхности лишь пустую оболочку. Отвращение к близости, к сексу станет доминантным. Для твоего же блага, потому что ты уже не совсем человек. И это работало. До момента, пока Кент не повалил сейчас на землю, чтобы вернуть из небытия женщину. И Настя заставила себя не сопротивляться этому возвращению. Зажмурила глаза, сжала зубы - почему-то стало страшно. А вдруг и правда убьёт? В порыве этого самого отвращения?
Не сказать, что ничего не чувствовала, память услужливо подсказала, что сейчас происходит, в своё время Марк, скотина, любовником был искусным. Но всё-таки себя она заставляла Роману подчиняться. Внутри ничего не ёкнуло, не задрожало, когда он в неё вошёл. От него волной расходилось напряжение, передалось ей и его острое желание, и в ответ она задвигалась тоже, но механически, будто на инстинктах. Так, наверное, работают в борделях профессионалки. Что ж, ничего страшного и личного, просто се ля ви. И через такое надо тоже пройти, чтобы себя понять чуть глубже.
Глаз она так и не открыла. Кент что-то шептал в порыве страсти, но разрядился довольно быстро - и на том спасибо. Наверное, воздержание было длительным. Откатился, лёг рядом, продолжая прерывисто дышать. Она открыла глаза, посмотрела на небо сквозь листву. Ничего вокруг не изменилось. И в ней ничего нового не появилось тоже. Отдалась парню и уже забыла, вот ведь ситуация. Всё-таки женщину из неё точно выжгли. Хотелось заплакать, но слёз не было. Имелась лишь констатация факта: всё, милая, теперь окончательно. Только что проверила. И обнаружила на месте проверки пустую комнату с паутиной по углам, слепыми окнами и наглухо запечатанной спальней. Ощущение гулкой пустоты внутри преобладало над всем остальным. Было жалко себя до звона, до мурашек. Но слёзы так и не подступили. А может и хорошо, что с некоторых пор плакать она почти разучилась.
- Это было в первый и последний раз, - глухо сказала Роману, не оборачиваясь. - И если кому-то расскажешь, что поимел аугментированную, или хотя бы намекнёшь... Я тебе тут же яйца отрежу и в глотку твою поганую их запихаю, понял?
Вскочила, прыгнула в воду. И вынырнула только у берега, где они оставили одежду.
Роман грустно смотрел, как Настя выходит, неспеша одевается, причесывается.
- По-моему, я кретин... Рассказать кому? Да самому себе не скажу! А вот отпустить тебя я уже не смогу. Так что буду всё время рядом, это обещаю твёрдо.
И поплыл обратно.
Возвращались молча, Настя впереди, Кент чуть поотстал, но шёл след в след и имел при себе странное ощущение неловкости, будто подсмотрел нечто запретное в замочную скважину и вот теперь не знает, как быть. Понятно, что случившееся исключительно их дело, это даже не обсуждается, но вот что дальше и как оно дальше, он представлял весьма смутно. "Первый и последний раз" - это не аргумент, это сиюминутная отговорка, он даже не сомневался, что продолжение будет. Другой вопрос, какое продолжение. Вот об этом подумать стоило. И вообще, как-то не ожидал Роман от себя такой прыти. Ну, нравилась ему Настя, нравились эти серые глаза под шапкой волос цвета позднего каштана, её независимость, эта её постоянная грустинка во взгляде, сумасшедшая целеустремлённость, да и фигура что надо. Однако одного "нравится", наверное, всё же маловато будет. Нужно что-то ещё, поглубже и поосновательнее, чтобы продолжение было. Для них обоих. Но, судя по всему, Насте пока продолжение никаким боком. Оттого ему и неловко, словно напрашивается. Хотя для себя решил твёрдо: будет рядом. А там - посмотрим.
Вышли на опушку, потом к своему домику. Настя сразу в душ прошла, Кент остался на улице, оформив через "динго" портрет молодого оболтуса, которому нечем заняться. А заняться после того, как отогнали машины, правда нечем. Зачем-то достал навигатор, который позаимствовал из джипа (наверняка пригодится потом). Некоторое время рассматривал чёрный матовый прямоугольник со слепым экраном, потом убрал обратно в карман, вздохнул и отправился побродить вокруг на предмет обстановки. Хоть чувство опасности внутри и дремало, но лучше лишний раз подстраховаться, мало ли.
Настя стояла под тёплыми струями (напор так себе), думать ни о чём не хотелось. А особенно о том, что ведь по сути сама Кенту и позволила. Потому что, видите ли, ей, дуре, было интересно! Ну и как, убедилась? Что ты просто кусок мяса? И что у тебя от женщины только фигура? А во всём остальном пустота и полное отторжение? Ну, так и покончи с этим! Хватит уже сожалеть о вещах, которых не вернёшь.
- А вот найду Марка, нарежу подонка на ремни и тогда покончу... - пробормотала, выходя из душа.
Когда она заканчивала с застёжками "Хамелеона", из кухни кто-то вышел.
- Роман? - но шаги были не его, она это машинально отметила и резко повернулась, едва не выпустив клинок.
- Привет, - сказала девочка лет десяти с косичками и в простеньком платьице, - можно я у вас тут немножечко побуду?