Городовой в белом, пытающийся вместе с дворником с бляхой ухватить несущуюся Ефейку.
Напоследок девчонка двумя ногами прыгнула еще в одну лужу, выдав все-таки тучу брызг на белоснежный китель, и нырнула в подворотню.
«У нас только гаишники так свистят», — мелькнула забавная мысль в голове Ирэн.
Времени прошли секунды. Тугодум извозчик еще с надеждой на заработок смотрел на девушку.
Городовой отряхивал китель.
Дворник вытирал фартуком лицо от грязных капель из лужи.
— Бомбистка, — донесся шепот от прилавков.
— Ироида Семеновна Суконская, — стучал карандашом по столу безусый следователь в пенсне, — Ну что же, рассказывайте, сударыня, откуда у вас этот документ?
— Скажите сначала, за что меня задержали? — рассматривала Ирэн пухлые щечки мужчины и форменный сюртук со стоячим воротником.
— А сами как думаете? — улыбался тот, — Нас многое интересует. Пропадают наши сотрудники, следом покойницы восстают из мертвых. Вы же вовсе не Ирка «Легенда», хоть и на фото похожа, — махнул он бумажкой, — Да только молодые девицы всегда на один манер, а приметы важные отсутствуют. Где у вас, например, косой шрам от бритвы на левой руке? Ну? Где? А родимое пятно в форме яйца на лопатке? Может, посмотрим?
Ирэн невольно поежилась под пристальным взглядом следователя, а тот смотрел не отрываясь.
— Так что произошло со Всеволодом Меньчинским? — наклонился через стол служака.
— С кем?
Не опуская глаз, мужчина взял с края стола фото и протянул его девушке.
«Пошел вон», — мысленно проговорила та и, откинувшись на спинку стула, закрыла глаза.
— Не хотите говорить, — со странной удовлетворенностью в голосе фыркнул следователь, — Дело ваше. Только готовьтесь, сударыня, тогда пороху нюхать. Я сейчас оформляю необходимые документы и марш-марш вас к жучкам. Знаете ли, что там с молодыми красавицами делают? — Ирэн молчала и не шевелилась, отгородившись от него темнотой под закрытыми веками. — Ну что вы за экземпляр? — всплеснул руками чиновник, — Говорил я господину полицмейстеру, нельзя либеральничать, да только они с Сергеем Васильевичем друзья не разлей: бить говорят нельзя. А если не бить? только жучкам и польза от молоденькой девицы, а ей самой прямой убыток…
«Полицмейстер, — щелкали мысли в голове Ирэн под монотонный монолог чиновника, — Дружен с купцом Антоновским. Так, так, так. А еще какой-то либерал Сергей Васильевич. Сергей Васильевич…» — Зубатыч? — Резко выпрямилась она на стуле с неожиданным вопросом, вспоминая историю Хитрована.
— Что? — опешил следователь.
— Сергей Васильевич — Зубатыч? — переспросила девушка.
— Зубатов, — поправил чиновник, дернув багровеющей шеей, и покосился почему-то на портьеру, — Начальник особого отдела департамента полиции. За политические операции отвечает.
— Ну, так я хочу говорить с ним, — твердо сказала Ирэн.
— Эка, замахнулась, — закашлялся мужчина и прикрыл рот белоснежным платочком, — Где же я возьму-то его? — Не давала ему никак покоя наполовину задернутая гардина. Следователь снова на нее покосился, причем как-то извинительно, — А потом, про что вы с ним говорить-то будете?
— Государственное дело, — проникновенно наклонилась к столу девушка, — и откроюсь я только ему.
— Сядь ровно, — неожиданно рявкнул чинуша, — Сиди-слушай! Меня не интересуют твои желанья. Фотографию смотреть! Знаешь его?
Девушка невольно глянула на зеленое сукно стола и вздрогнула. С белого квадратика фотографической карточки на нее глядел Ярень собственной персоной. Лихой чуб из-под картуза, колючий взгляд.
— Знаешь, — врастяжечку заговорил мужчина, — Всеволод Менчинский. Лучший агент был. Ясно, что в живых его нет уже. Знать бы, как попался? Ты душечка сама не понимаешь, в какую политику вляпалась, а может, как раз и понимаешь. Потому что никакая ты не уголовница, но ведь они тебя за свою держат! Так кто же ты?
— Я буду говорить только с Сергеем Васильевичем Зубатовым, — устало проговорила девушка, — Вы не поймёте.
— А попробуйте, — мягко улыбался следователь.
— Извольте, — откинулась на спинку стула девушка, — Хотя ничего яснее не станет.
— Попробуем-с, попробуем-с-с-с, — скрестил ручки на животе мужчина, — Слушаю Вас, мадам.
— Какое сегодня число? — Ирэн ответ знала, но тянула время, лихорадочно вспоминая даты 1903–го года, — «Жалко, не девятьсот четвертый, — сетовала она, — Кто бы знал, что никому ненужное образование так понадобится. Вспоминай, давай, вспоминай. До мая и убийства шестого числа Уфимского губернатора далеко. Апрель. Ну, апрель. Кишиневский погром! — неожиданно всплыла в голове курсовая работа подруги, — Точно! Послезавтра!»