— А жертвы?
— Знаете, начни мы активничать и предотврати погром, обзовут паникерами, мол, ничего и быть на местах не могло. Интриги начнутся, еще что-нибудь. У меня и так положение не то что шаткое — но под серьезным прицелом.
— Вы?
— А что я, неприкасаемый? — засмеялся Зубатов, невольно располагая себе откровенной улыбкой, — Заслуг много, потому и держусь пока. Оступись — никто не поможет…
«Кум, — вспомнила Ирэн оперативников из двадцатого века, — Точную формулировку Петр выдал. Такому не захочешь, а поверишь — и ведь не играет совсем..» — Неожиданно она снова почувствовалала себя «в шкуре» Кассандры, — Так что с Кишиневом делать будем? — шевельнула она валик обитый гобеленом в темно-зеленый «рубчик».
— С Кишиневом мы с вами закладочку сделаем. Информируемся без жестких распоряжений, мол, так и так. Я запрошу еще данные оттуда и обстановку телеграфом. Через пару часов все у нас будет. Там посмотрим. Ну, а вы-то как, Ира, приходите в себя?
— Так пришла уже, — улыбнулась та, — Чаю бы сейчас.
— Все у меня, — забеспокоился Зубатов, раздраженно стрельнув на двери быстрым взглядом, — Что-то долго он.
Но не успела Ирэн ответить, как створки открылись, и вошел следователь с конвоирами.
— Вы уж простите, Сергей Васильевич, — проговорил он, — А конвой я все-таки сочинил, да и бумажки подготовил — чтобы закончить нам эту историю честь по чести так сказать.
— Интересно, — поднялся Зубатов с дивана, — И под каким именем ко мне поедет задержанная?
— А, как и была, — хитро улыбнулся следователь, сверкнув пенсне над пухлыми щечками, — Ироида Семеновна Суконская. Нам же с вами лишние огласки ни к чему.
Экипаж тряско подпрыгивал на мостовой, отдаваясь по всему телу крупной дрожью.
— Эх, не зима, — сочувственно глянул на гримасу Ирэн Зубатов, — На санях-то как по маслу катишься.
«Ничего не меняется, — вспоминала девушка дороги своего микрорайона, — Ничего. Те же ухабы и ровные «зимники» по морозам», — и спросила уже вслух, — Почему вы мне поверили?
— А я не поверил, — ответил мужчина эхом, не поворачиваясь к собеседнице и явно что-то обдумывая, — Хоть и не врете. Престранная ситуация. Вам не кажется?
Ирэн молчала. Действительно, ситуация складывалась странно, хотя небезнадежно.
— Я почему заинтересован, — продолжил Сергей Васильевич, — Много читаю. Особенно истории. Старой истории. Страшной истории. Библейской. Она хоть и переписана разными поколениями храмовников, но сути от этого не убавила. Кто захочет, найдет. Только сегодня я не о Божьем слове говорю. Мне как человеку, живущему информацией, всегда интересны были случаи ясновидений. Пророчеств, если хотите. Раньше же не было газет, телеграфа, синематографа наконец. — «Телевидения, радио, сотовой связи», — мысленно добавила Ирэн, — Ну так что оставалось? — продолжал Зубатов, — Устные пересказы различных историй да пророчества.
— Пророчества?
— Именно! Люди в ту пору намного острее чувствовали тончайшие связи той стороны, — помахал мужчина рукою в воздухе, — и, что самое поразительное, мазали они редко. Мне приходилось привлекать к работе гадалок и тех, кого в простонародье ведьмами кличут. Результат был. Неплохой. Жалко, что не сразу понимаешь, о чем они говорят. Так, обрывки истины и собрать их вместе возможным часто не представляется. Вы первая, что сказали о событии без недомолвок. Главное, все совпадает с текущей ситуацией. Как удалось-то?
— Не поверите, если расскажу, Сергей Васильевич, — проговорила Ирэн, — Просто не поверите.
— А я и не тороплюсь, — наконец повернулся к ней собеседник, по-товарищески улыбаясь в пушистые усы, — В нашей работе нельзя спешить, хоть и опаздывать не стоит. Я вот знания свои по крупицам собирал, а стреляю разом. Наша-то работа во все была времена. Знаете, чем сейчас увлечен? — Ирэн молча смотрела на тонкое лицо мужчины явно увлеченного рассказом, понимая: ей сегодня сильно повезло, и, возможно, собеседник сможет принять историю полностью, — Я сейчас, — продолжал Зубатов, — Новый завет штудирую. Поднял я недавно одного историка средних веков, так, оказывается, по Римскому праву отправить на смерть за политическое преступление, в котором виновен Христос, можно было только при наличии двух свидетелей, которые независимо подтверждали истину. Один известен всеми и проклят в веках.
— Иуда? — включилась в разговор Ирэн, — А кто второй?
— В том и задача, — азартно сверкнул глазами Зубатов, — именно в том. Скорее всего, один из апостолов причисленных сейчас к лику святых, но не могу я одного понять. Был ли он внедренным агентом римской, так сказать, охранки?