Неожиданный поворот беседы изумил Ирэн. Ей как историку и самой нравилось разыскивать в известных столетьями величинах скрытый смысл и события, а тут сразу библейская история да с таким необычным поворотом.
— Кем же он тогда мог быть?
— А, к примеру, просто исполнить приказ Иисуса и дать показания.
— Приказ?
— Именно!
— Так для чего?
— Погибни Иисус своей смертью — не было бы столетий владычества христианства. Свойства психики человеческой — помнить лишь мучеников.
— Значит Иуда не предатель?
— В последнем случае нет. Идут же по сей день споры про евангелие от Иуды. Значит, жив был. Не повесился. И почему перед злосчастным поцелуем в саду Иисус говорил ему: делай, что должен? Сплошные догадки. Если второй вариант верен, так весь нынешний атеизм и просвещение могут идти к черту.
— Почему?
— Когда настолько осознанно кто-то идет на мучения и смерть — он не человек.
— А кто же?
— Скорее, Бог.
«Бог», — замолчала Ирэн, но додумать не вышло.
— Приехали, — аккуратно выглянул из экипажа Зубатов, — Пока здесь побудем. Голубчик, — властно ткнул он в спину конвойного, сидящего рядом с кучером, — Распорядись, чтобы нам ворота отворили. На двор поедем.
Экипаж простучал по булыжникам гулкой арки с коваными воротами.
— Ну вот, — улыбался Зубатов, — Теперь дома.
«Какой длинный день», — прибросила Ирэн.
Действительно, утренний поход на рынок обернулся для девушки целой чередой испытаний с допросами, откровениями и даже потерей чувств.
— Сейчас чаю, — широко вышагивал по коридору Зубатов, — Перекусим и поговорим.
Так и вышло.
Пока расторопный молодой человек в синей форме суетился с разносами и стаканами, Сергей Васильевич устроил Ирэн на диване, а сам с размаху бахнулся в кожанное кресло и потащил, устраивая посередке низкий столик с кривыми ножками.
— Устал, — намешивал Зубатов чай в стакане серебряной ложечкой, — Петр Афанасьевич, — обратился он к стройному молодому человеку в жандармской форме, — Позвони-ка Алексею Семеновичу, у него ответ уже должен быть по обстановке в Бессарабии, пускай прямо по телефону и зачитает, а ты запиши все аккуратненько. Потом сюда принесешь. Будем с Ироидой Семеновной рекомендации для Кишинева сочинять.
— А с конвоем что делать?
— Отпускай, ты же понимаешь, что я без ширмы не работаю. Ироида Семеновна на сегодня здесь останется. У нас работы с ней край непочатый.
Взгляд молодого человека потеплел, и он совсем уже по-приятельски и понимающе кивнул девушке.
Ирэн улыбнулась в ответ и потянула стакан с чаем.
— Бублики, бублики берите, Ирочка, — двинул Зубатов по столику тарелку, с трудом скрывая почти мальчишеское нетерпение-азарт, — Ну так что же такого необычного вы можете мне поведать еще?
Таиться смысла не имело. Ирэн понимала, что Зубатов не так прост, а истории про ясновидящих — это лишь одна из дорожек, которую тот расстилает для ее же откровенности.
— По-моему, Сергей Васильевич, вы и сами все поняли, — прихлебнула чай девушка, внимательно рассматривая сыщика и пытаясь угадать его мысли, — поверить в это сложно, но это так: я не из вашего времени…
Зубатов, не спуская глаз с Ирэн, ухватил бублик и азартно откусил.
— Произошло это совсем недавно, — продолжала та, — Сначала кое-кто из этого времени побывал у нас, а потом сюда попала я.
— Интересно, кто же к вам-то угадал и как?
— Дети-карманники, да купец Антоновский пару раз заходил.
— Михаил Михайлович?
— Он. Магазина «Аврора» хозяин.
— Что ему «Аврора»? Так, кабинет рабочий, у него размах немаленький. Я с ним лично знаком через полицмейстера.
— Сергей Васильевич, — встрепенулась Ирэн, — Миленький, можно мне встретиться с ним? Мне же обратно нужно попасть, ну во время свое…
— Во время, говорите… — протянул, чуть поперхнувшись Сергей Васильевич и задумчиво смахнул несуществующие крошки с рукава, — Наверное, можно — отчего нет. Да и мне будет интересно его подрасспросить… Готовы ли вы завтра на пасху в гости со мной прогуляться? Я как раз полицмейстером зван, но обычно не хожу. Не люблю я, знаете, приемов этих. Пустые разговоры одни да ложь. Сильно отвлекает от того, про что думаю.
— Разрешите? — заглянул в кабинет тот, кого Зубатов назвал петром Афанасьевичем. В руках он держал листок, — Получили. Переписал слово в слово. Странная депеша, Сергей Васильевич, сильно странная.