С конфетами и фруктами девчонка расправилась быстро, причем сначала съела ровно половину, а на вопрос, почему больше не ест, только вздохнула и произнесла:
— Антохе унесу.
На сегодня это оказались единственные ее слова. Узнав, что для него тоже кое-что есть, пигалица сразу набила остатками рот и сыто жмурилась, прожевывая добычу.
Несколько раз ей хотелось что-то сказать, но, глянув искоса на хозяина кабинета, девчонка, назвавшаяся Ефейкой, рта не открывала.
Ирэн была в отчаянии. Продуманный план срывался. Прошел почти час, а дело не сдвинулось ни на йоту. Девочка явно хотела поговорить, но присутствие мужчины чем-то мешало.
«Не просить же его уйти, — паниковала Ирэн, — Если девчонка такой твердый орешек, чего ожидать от мальчишки?»
Неожиданно зазвонил стоящий на столе карболитовый телефон со множеством белых кнопок.
— Да, — снял трубку мужчина, — Сейчас. Через две минуты приду.
— Я закрою вас, — наклонился он к Ирэн, — Минут на пятнадцать-двадцать. Пробуйте без меня…
Как только в замке провернулся ключ, девчонка сползла со стула и, подбежав в Ирэн, ткнулась лицом ей в колени.
— Забери нас отсюда! — пискнула она, — Забери! Не могу в приюте.
Ирэн растерялась и с трудом выдавила из себя:
— А где ваши родители?
— Мамка умерла, — ухватила Ирэн за руки девчонка, — От глотошной. В прошлом годе, а дядя Сеня нас сразу на улицу и погнал.
— А где сейчас живете?
— У Хитрована. Ему же и хабар таскаем.
— Хабар?
— Ну что украли…
— А Хитрован где живет?
Название улицы ничего не сказало Ирэн, а только повеяло от него еще раз чем-то старорежимным.
— Забери нас, — продолжала девчонка, — Мы воровать для тебя будем, не пожалеешь!
— Послушай, Ефейка, — усадила ее к себе на колени Ирэн, — Так же нельзя, а как же школа?
— Школа не про нас, — шмыгнула носом девчонка, — Школа антиллигентам, — с трудом выговорила она тяжелое слово, — Нас тетка Люба грамоте учила. Слушай, — повернулась она к Ирэн, — А пошто вы пишете неправильно. Ну, без ятей?
— То есть? — отстранилась девушка.
— Ну, мы когда по городу ходили, я вывески читала — там все не по-нашему.
Неожиданная мысль пронзила Ирэн.
— Послушай, Ефея, — заглянула она в глаза девочке, — А сколько тебе лет?
— Десять.
— А тебя спрашивали, когда ты родилась?
— Спрашивали, а я же не говорила ни с кем.
— Антон тоже молчит?
— Антоха? Конечно! Нас бей-не бей — ничего не узнаешь, — гордо проговорила девчонка, — Вон городовой за Хитрована розгами пытал — ниче ж не добился, — и она задрала подол платья, оголив розовые полоски заживающей кожи.
«Городовой, розги», — собирала мысли Ирэн, готовясь задать ключевой вопрос, — Послушай, а какой сейчас, по-твоему, год?
— Третий, — не задумываясь, ответила девчонка.
— ??
— Ну, девятьсот третий, я же в девяносто третьем родилась, так нынче в аккурат десять и будет в июле.
Договорили с Ефейкой быстро: ни с кем, ни о чем не общаться да рассказать Антохе о встрече, чтобы доверял, когда Ирэн придет в следующий раз.
— Не оставляй нас, — обняла ее на прощанье девчонка и неловко уткнулась губами в щеку, — Забери к себе, ладно?
Странное чувство овладело девушкой.
Как осталась одна, попыталась собрать воедино разрозненную картинку, но мировоззрение, привычное к трехмерности пространства, никак не соглашалось принять появление в городе двадцать первого века детей-уроженцев из девятнадцатого.
«Что происходит? — спрашивала себя девушка, — Откуда они взялись?»
Спросить не успела, появился «воспет», так назвала воспитателя Ефейка, и девчонка привычно замкнулась.
— Получилось? — интересовался мужчина.
— Надо с мальчиком разговаривать, — ответила Ирэн, — По-моему, она немного не в себе.
— Хитрит, — улыбнулся мужчина, — В дочки не набивалась? Забери меня или еще что?
Ирэн вздрогнула.
— Было, — оценил молчание бывший оперативник, — Вот и вы попались. Привыкайте.
«Что делать, что делать? — стучался в голове у девушки единственный вопрос, — Что же теперь делать?»
Ситуация принимала неожиданный оборот. Невзирая на верное замечание воспитателя спецшколы о возможной провокации на жалость, никак не шли из головы какой-то городовой, зажившие следы от розог и странная уверенность девочки в невозможной дате рождения.
Но ведь она не врала! Ирэн чувствовала это на самом тонком уровне, а потом еще ситуация с ятями и правописанием.