Раздав распоряжения в «Авроре», она попеняла собственнику Игорю насчет видеокамер, но тот, похоже, успел остыть и отмахнулся, мол, выбрасывать пятьдесят тысяч на холостые просмотры нет резона.
Напоследок он окончательно изгадил настроение, напомнив про обязательное удержание денег с коллектива в ближайшую получку за разбитый странными детьми торшер.
«Скотина! — положила трубку Ирэн и задумалась, — Почему, ну почему — чем жирнее, тем жаднее? Казалось бы, есть все, и когда начинали работать, ребята были совсем другими. Что за странный вирус поражает большинство, заработавшее деньги? Бросать сотни тысяч на собственные удовольствия и быть неспособным просто помочь попавшим в беду… Что за люди?»
Ответа не было.
«Неужели и в давние времена богатеи вели себя так же?» — спрашивала себя Ирэн, разглядывая обложку толстенной подшивки «Невы».
Размышления ее прервал телефонный звонок.
— Ирочка, — частил в трубку оперативник Петр, — Детей вывозим завтра, у вас есть что новенькое?
… поднял отказной материал о проникновении в магазин двухнедельной давности.
— Так, так, так, — листал милиционер тоненькую папочку, прошитую суровыми нитками, — Стекло витринное… собака…
— Я была там ночью, — заговорила Ирэн, — Собака ничего не нашла.
— Ага, — перевернул листок оперативник, — Может, есть что-то не вошедшее в материал.
— Я никому не говорила, — решилась девушка, — Тем более что ситуация вчера повторилась.
Петр отложил материал и сооружал в стакане чай.
— Повторилась?
И девушка рассказала о странной фигуре с тростью, невесть откуда взявшейся в магазине за несколько часов до происшествия, и про вчерашнее событие.
— Судя по тому, что здесь замешаны не только вы, а продавец с охранником — о помешательстве речь уже не идет… — рассуждал Петр, — Извините, Ирочка, но вчера после вашей встречи с девочкой я даже запереживал, все ли с вами в порядке. Но работа научила доделывать все начатое, тем более было время подумать. Представьте, — засмеялся оперативник, — плюнул вчера на работу и целый вечер провел с семьей. Домашние даже удивились, мол, не уволился ли? У нас же всегда допоздна.
«Семья, — грустно констатировала Ирэн, — Значит женат. Эх, разобраны все хорошие …»
Тоска навалилась с новой силой, и, выходя из отдела, девушка чувствовала себя маленькой пылинкой, несущейся сквозь пространство.
«Завтра, — говорила она себе, — Все завтра. Дождись…»
Мальчишка с девчонкой освоились в кабинете быстро.
— Пробуй, Антоха, — совала Ефейка брату конфету в блестящей обертке, — Чище леденцов штука.
Парнишка же степенно налил себе в блюдце чаю, навалил в него же рафинаду и с интересом разглядывал светло-серыми глазами с забавным прищуром видеокамеру, которую оперативник приделал на штатив.
— Охранка? — нарушил он молчание, швыркнув очередной раз.
— Не совсем, — улыбнулся Петр, — Беспризорными детьми занимаемся.
— Безродными?
— Ну, можно и так сказать.
— Про што говорить будем? — глянул исподлобья парнишка, — Если о Хитроване хошь пытать, так это без пользы, он нам как батька…
— Твоя? — выложил на стол картуз оперативник.
Мальчишка молчал.
— Забирай, нам она не нужна, это Ира из магазина, куда вы попали, принесла, кстати, а как вы там очутились?
— Городовой погнался, — пискнула было Ефейка, но осеклась под строгим взглядом брата.
— Городовой? — глянул в глаза пареньку Петр, — Да не молчи ты, не видишь разве, где оказались? Похоже на ваш город?
— Нет, — мотнул головой тот, — Мы всяко с Ефейкой думали, особенно после, как тетка Ира приходила, — глянул он на девушку, — У нас такой вкуси не бывает, разве что леденцы или когда раз сахарну голову украли…
Петр выразительно глянул на Ирэн и состроил гримасу, а та и сама снова попала в странное состояние нереальности от городовых, сахарных голов и непривычной манеры общения.
— Мы когда убегали, — продолжил мальчишка, — В магазин заскочили и в саму даль спрятались. Городовой с приказчиком давай по залам шарить. Почти до чулана дошли, где сидели, но не заглянули. Мы в самый угол забились, молчим, а голоса все ближе. Давай молитву бабкину для отвода глаз читать — они и развернулись. Двери открываем, как голоса пропали, и здеся уже вышли.
Парнишка замолчал, потянул к себе остывающий стакан с чаем. Хрумкнул рафинадом и продолжил:
— На улицу выскочили, долго бежали, потом остановились, глядим, экипажей конных нету, люди не по-нашему одеты. Подались на рынок. Раньше был — рукой подать, враз добежали бы, а тут идти надо, только когда огоньки горят, да и ваши экипажи быстрые слишком, в жись дороги не перейти…