Увидев все это, Рик закричала и стала дергаться, поэтому ее пришлось придержать. Фрея, одетая Вуком, человеком-волком, зафиксировала ее справа обеими руками и чувствовала, что девочка дрожит. Ее родители и другие взрослые из деревни объясняли ей, что она видит, где они находятся, куда летят и что сейчас происходит. Они спели ей традиционную песню, в которой об этом рассказывалось. Рик все это время непрерывно стонала. Фрея рыдала, все остальные тоже были в слезах. Спустя некоторое время они вернулись в шлюз, а потом, когда внешние двери закрылись и помещение вновь накачалось воздухом, сняли с себя скафандры и побрели по ступенькам вниз, в спицу. Они вели травмированную девочку домой.
Вскоре после этого Фрея решила двинуться дальше.
На прощальную вечеринку пришел весь город, многие настаивали, чтобы она вернулась весной.
– Молодежь часто проходит по кругу несколько раз, – сказали ей, – так что давай, как они, возвращайся к нам.
– Обязательно, – пообещала Фрея.
На следующий день она дошла до западного конца биома и, ступив в открытый проем, оказалась в высоком туннеле между Лабрадором и Пампасами. С того места было лучше всего видно, что туннели с обеих сторон наклонены к биомам под углом пятнадцать градусов.
Когда она уже уходила, к ней приблизился парень, которого она много раз здесь встречала.
– Уходишь, значит?
– Да.
– Видела, как Рик выводили?
– Да.
– Поэтому многие из нас и ненавидят это место.
Фрея пристально посмотрела на него.
– А ты почему не уходишь?
– Куда тут уйдешь?
– Да куда угодно.
– Нельзя просто так уйти куда угодно.
– Почему нет?
– Они не дадут. Нужно точно знать, куда идешь.
– Я же ушла, – ответила Фрея.
– Но у тебя же странствие. Тебе кто-то дал разрешение идти.
– Не думаю.
– Разве ты не дочь Деви?
– Дочь.
– Вот они и дали тебе разрешение. Не всем дают. Если бы давали, все бы нарушилось. Неужели ты не понимаешь? Все, что мы делаем, контролируется. Никто не получает того, чего хочет. У тебя немного иначе, но все равно даже ты не получаешь что хочешь. Поэтому многие из нас и ненавидят это место. И Лабрадор особенно. Многие с радостью ушли бы в Коста-Рику, если бы могли.
В Пампасах солнцелиния светила ярче, потолок имел мягкий голубой оттенок, всюду летали птицы. Поверхность была ровнее и располагалась на более низком уровне, несколько дальше от солнцелинии, что говорило о том, что этот цилиндр был у́же предыдущего. Зелень здесь выглядела пыльной, зато ее было больше: она пестрела повсюду. С небольшой возвышенности, где находилась дверь шлюза, биом просматривался во всю длину, аж до самого темного люка, ведущего в Прерию. Там, на бугристых пампасских равнинах бродили стада быков, лосей, лошадей, оленей, и в косом утреннем свете над каждым висело облако пыли.
Подобно всем остальным биомам, этот имел черты и заповедника, и зоопарка, и фермы. Две местные деревни, как и в большинстве биомов, располагались близ срединной линии цилиндра, по одной вблизи каждого из шлюзов.
Фрея прошла по тропе, что тянулась параллельно трамвайным путям. Жители деревушки под названием Плата знали, что она придет, и, встретив ее, отвели на площадь. Там, в квартирке над кафе, ей было приготовлено жилье. На столиках снаружи кафе, прямо на площади, она пообедала, и хозяева, приютившие ее, представили Фрею жителям деревни. Вторую половину дня они провели за тем, что рассказывали, как помогла им Деви, когда у них сломалась цистерна, – это случилось еще до рождения Фреи.
– В таких ситуациях нужно, чтобы инженер был в своем деле хорош! – объяснили они. – А она была такой быстрой, такой умной. На одной волне с кораблем. И очень доброжелательной.
Фрея молча кивала, слушая их описание.
– Я на нее совсем не похожа, – заявила она. – Ничего такого не умею. Вам придется меня поучить, но предупреждаю, я тупица.