В любом случае проблема велика – настолько велика, что люди оказались рады переложить ее на Деви. А она не уклоняется и берет ее на себя. Сейчас она задает всевозможные вопросы. Поэтому-то некоторые называют ее главным инженером, пусть и почти всегда за глаза. Она говорит, что на корабле работает целая группа. По ее тону Фрея понимает, что дело затянется надолго. Фрея усаживается рисовать. Это будет парусник на озере.
Позже, намного позже растянувшуюся на подушках Фрею будит Бадим и ведет ее на остановку, где они садятся на трамвай и едут домой, в Новую Шотландию, которая в трех биомах пути. Деви в ту ночь домой не едет. Так же, как и в следующую. А утром после она спит на диване, и Фрея старается ее не будить. Когда же Деви просыпается, Фрея крепко ее обнимает.
– Привет, милая, – вяло выговаривает Деви. – Пусти-ка меня в душ.
– Ты голодная?
– Очень.
– Я сделаю яичницу.
– Хорошо.
Деви, пошатываясь, уходит в ванную. Вернувшись на кухню, она жадно съедает завтрак, зарываясь в тарелку. Если бы так ела Фрея, ей бы тут же сказали выпрямить спину, но она не стала ничего говорить.
Когда Деви, расслабившись, откидывается назад, Фрея подает ей кофе, который она шумно прихлебывает.
– Принтеры заработали? – спрашивает Фрея, чувствуя, что сейчас подходящий момент для расспросов.
– Да, – отвечает раздраженно Деви. Как выясняется, проблемы с принтерами были связаны с проблемами с диагностикой – это объясняло все. Похоже, корабль пробил гамма-луч, довольно неудачно, нарушив волновую функцию в квантовой части компьютера, управляющей судном. Даже настолько неудачно, что Деви мрачно задумывается, не устроил ли кто-нибудь саботаж.
Бадим в это не верит, но он тоже обеспокоен. Частицы постоянно пронизывают корабль. Тысячи нейтрино пролетают сквозь них даже в эту секунду, так же, как и темная материя и бог знает что еще. В межзвездном пространстве не совсем пусто. По большей части да, но не абсолютно.
Конечно, они сами по большей части пусты, замечает Деви, все такая же угрюмая. Какими бы твердыми ни казались предметы, они по большей части пусты. Поэтому они могут беспрепятственно проходить друг сквозь друга. Кроме редких случаев. Потом какая-нибудь частичка врезается в другую, и они либо отскакивают в разные стороны, либо закручиваются на месте. Тогда уже что-нибудь может сломаться или повредиться. Как правило, эти маленькие повреждения ничего не значат: они не ощущаются и не важны. Люди и корабль представляют собой сообщество уживающихся друг с другом вещей, а те мелочи, что то и дело в них попадают, не имеют значения. Но в редких случаях что-то одно врезается во что-то другое, оно ломается и это что-то уже имеет значение для более крупного организма. Может вызвать приступ боли или даже смерть. Как та ложка, разрушающая квартиру в карточном домике.
– Вредить кораблю никто не хочет, – говорит Бадим. – У нас нет таких ненормальных.
– Может быть, – отвечает Деви.
Бадим кивает Деви на Фрею, будто она этого не заметит, хотя это, конечно, не так. Деви закатывает глаза, напоминая об этом Бадиму. Сколько раз Фрее приходилось видеть это закатывание…
– Как бы то ни было, принтеры снова в строю, – напоминает ей Бадим.
– В строю. Просто когда что-то случается по части квантовой механики, меня это пугает. Никто на корабле в ней толком не разбирается. Мы можем следовать указаниям системы диагностики и чинить все, не понимая сути. Но мне это не нравится.
– Я знаю, – отвечает Бадим, ласково глядя на нее. – Шерлок ты мой. Галилей. Миссис Я-Все-Починю. Миссис Я-Знаю-Как-Все-Работает.
Она кривится.
– Ты хотел сказать, миссис Спросите-Что-то-Еще. Я всегда могу задавать вопросы. Но хотела бы иметь на них ответы.
– Ответы есть у корабля.
– Может быть. Он хорош, не спорю. И в этот раз выручил, хотя было нелегко. Правда, отчасти в том была его вина. Но все равно я начинаю думать, что рекурсивная индукция, которую мы осваиваем, начинает нам немного помогать.
Бадим кивает.
– Вот видишь, корабль сильнее. И он не перестанет выручать. И ты тоже не перестанешь.
– Будем на это надеяться.
Посреди ночи Фрея просыпается и видит, что на кухне горит свет. Тусклый и голубоватый – свет экрана. Она встает с кровати и крадется по коридору к родительской спальне – оттуда доносится негромкий храп Бадима. Неудивительно: Деви не спит.
Она сидит за столом и тихонько разговаривает с кораблем – с той его частью, которую иногда называет Полин. Это ее индивидуальный интерфейс компьютера, в котором хранятся все ее запросы и файлы, к которым никто, кроме нее, не имеет доступа. Фрее часто казалось, что Деви чувствует себя спокойнее в компании Полин, чем с живыми людьми. Бадим говорит, что у этих двоих есть много общего: они большие, непостижимые, всеохватывающие, вездесущие. Великодушные, самоотверженные. Возможно, это folie à deux, что, объяснил он, переводится с французского как «безумие на двоих». Не такая уж редкость, которая к тому же может оказаться и благом.