- Мы вас искали в субботу, - заикнулась Дашка.
- Да, да, извините, пожалуйста. Я была вынуждена уехать раньше, у отца случился удар, пришлось ему медицинскую помощь оказывать. Знаете, к нам художники приехали, поедут в буш рисовать, с собой зовут желающих. Вы их поищите и с ними поезжайте.
Поищите. Вилуна не Сидней, но где искать. В картинной галерее про художников в первый раз слышали. Дашка с Демидычем поехали в гостиницу, ведь художники, если и приехали, то жить им больше негде. В гостинице они неудачно наткнулись на распорядительницу - неприветливую женщину лет сорока пяти. Дашка вежливо сказала, что они ищут художников, вот имя и телефон, по которому дозвониться не получается. Не подскажет ли женщина, в каком номере художники остановились, чтобы договориться о поездке в буш.
Представьте себе приветливого и улыбчивого австралийца. А теперь представьте себе, что он такой приветливый и улыбчивый, когда ситуация под контролем, протекает в соответствии с австралийскими законами и привычна для него. А теперь представьте, что собеседник австралийца говорит или, что хуже, пытается сделать что-то, выходящее за рамки привычного. С такой ситуацией Дашка один раз столкнулась, когда выясняла в поликлинике вопрос оплаты визита к врачу. У Дашки была страховка, и девушка из страховой компании уверила по телефону, что вопрос решен, гарантийное письмо отправлено и платить на месте ничего не надо. Когда Дашка сказала это приветливой и улыбчивой женщине-администратору, последовала неожиданная реакция. В момент из приветливой и улыбчивой женщина превратилась в злобную мегеру, на повышенных тонах разъясняющую принципы жизни.
- Я заплачу, - сказала Дашка спокойно. - Никаких проблем нет. Я только позвоню еще раз в страховую компанию, от них поступила другая информация.
- Вы можете звонить куда угодно и сколько угодно, - громко и нервно начала говорить администратор. - Меня это совершенно не волнует. Все всегда оплачивают медицинские расходы на месте. Когда я еду за границу, я оплачиваю все на месте. И потом получаю деньги. Так что хоть обзвонитесь! Меня! это! абсолютно! не волнует!
«Надо же вспышка гнева, - удивилась тогда Дашка. - С виду такие приятные и доброжелательные. Это все общество такое или типа психов везде хватает?» Иллюстрируя мысль, распорядительница в отеле открыла рот и гневно выдала:
- Вы не имеете права спрашивать, в какой комнате остановились наши постояльцы. У нас такой закон, мы не можем выдавать никакую личную информацию. Что, если к вам кто-то приедет, и мы скажем, в каком номере вы остановились.
- Нам не нужна личная информация. У нас есть имя и телефон, мы дозвониться не можем, и они без нас в буш уедут. Может быть, вы им в номер позвоните и про нас скажете?
- Я! вам! уже! сказала! Вы не можете получить никакую личную информацию. Может быть, это возможно в вашей стране, но у нас в отеле такое невозможно.
Международное удостоверение прессы только подлило масла в огонь.
- Меня! абсолютно! не! волнуют! ваши удостоверения. Я не могу выдать вам никакую личную информацию.
Людям эмоционально нестабильным в строгом законопослушном обществе живется тяжело. В таком обществе не пойдешь в магазин и не поругаешься с продавщицей для разрядки напряжения. Да и дома особо не побуянишь; полиция с радостью тебя примет со всеми вытекающими судебными последствиями. Только что это? Обычная вспышка плохого настроения, нашедшая отдушину. Или же любое поведение, противоречащее правилам, даже не твое собственное, а человека, за которого ты не несешь ответственность, вызывает страх, боязнь быть наказанным и стремление силовыми методами вроде яростного крика ситуацию исправить.
Правила общения людей в Австралии были строго регламентированы. Нельзя было просто так лезть к чужому человеку, задавать ему вопросы и тем более указывать, что делать и как себя вести. В Сиднее в полупустой автобус вошла женщина. Вошла в дверь, предназначенную для выхода, не оплатила проезд, а кроме того была в черном мусульманском одеянии, а в руке держала бумажный стакан с напитком. Зашла и села на свободное сиденье, как ни в чем не бывало. Ситуация более, чем нестандартная. Народ в автобусе затих и напрягся. Но никто с места не сдвинулся и рта не открыл. Все сидели и напряженно ждали, что же будет. На следующем светофоре к женщине подошел водитель и сказал: «Извините. Оплатить проезд вы можете у меня». Он не спросил: «Ты чего не в ту дверь вошла?» И не сказал: «Оплати проезд немедленно, а то высажу». Женщина спокойно прошла с водителем, оплатила проезд, вернулась на свое место. Инцидент был исчерпан.
Но если правила регламентированы, что заставляет отдельных представителей общества так неистово реагировать на несложную ситуацию? В поликлинике можно было спокойно сказать, что, да, конечно, перезвоните и разберитесь. В отеле также спокойно объяснить, что, к сожалению, таковы правила, мы не можем вмешиваться в жизнь постояльцев, если они сами не попросят. Понятно, что и в России на тебя могут наорать. Но здесь уж больно разителен был контраст между обычно-принятым и необычно-отреагированным.