Том сидел, небрежно положив руку на спинку скамьи, закинув ногу на ногу. Несмотря на сгущающиеся сумерки, Милли сумела разглядеть, что на нем вместо рабочей спецовки были надеты широкие брюки и белая рубашка с открытым воротом. Милли едва слышно ступала по траве, которая росла по бокам асфальтированной дорожки. Тихонько приблизившись к скамье, она сказала «здравствуй» прежде, чем он успел ее заметить.
— Здравствуй, Милли, — ответил Том. Он протянул к ней руки, усадил рядом с собой на скамью и поцеловал. — Как дела?
— Плохо, — сказала она.
Том гладил ее своей большой рукой, и Милли почувствовала, как его ладонь остановилась на ее груди. Она высвободилась и сказала:
— Подожди, Том!
— Что случилось, Милли? — спросил он, пытаясь в темноте разглядеть глаза девушки.
Она задержала дыхание, затем быстро произнесла заветные слова, словно стараясь поскорее избавиться от них:
— Том, я жду ребенка.
— Ты уверена?
— Конечно уверена.
— Черт возьми, — сказал он, но без всякой злобы.
Милли сразу стало легче, после того как ложь была сказана. Она сама уже почти верила в это.
— Что же нам теперь делать?
Он почесал за ухом и сказал:
— Положись на меня. Я постараюсь достать какие-нибудь пилюли или еще что-нибудь придумаю.
Она чуть было не расхохоталась вслух, подумав про себя: «Пилюли тут не помогут. Том!»
— Нам придется пожениться, — сказала Милли.
Том ответил не сразу, а когда ответил, то не словами. Он засмеялся, но не громко, а с каким-то издевательским весельем. Смех этот поверг Милли в отчаяние.
— Что тут смешного? — с возмущением спросила она и почувствовала, что в голосе ее появились те же ноты, что в голосе старухи: раздраженные и в то же время жалобные.
— Нам да вдруг жениться! — сказал он. — Выбрось это из головы, Милли! Я еще не скоро женюсь.
— Старуха выгонит меня из дому.
— Не бойся, — спокойно произнес он. — Куда она денется без твоего заработка да твоей помощи.
Он пошарил в карманах брюк, отыскал сигарету, зажег ее и бросил на землю обгоревшую спичку.
— Если ты и в самом деле беременна…
— Уже два месяца, — сказала она.
— Плохо, — беспечно произнес Том. — Но как бы там ни было, я на тебе не женюсь. Я как раз собирался тебе сказать: мне перепала работа в Северном Квинсленде. На следующей неделе я уезжаю.
Милли заплакала. Она едва могла припомнить, когда плакала последний раз, но теперь не в силах была сдержаться. Она чувствовала, что плачет из жалости к себе самой и от досады, что обман ее не удался.
Том обнял Милли за плечи и стал утешать. Она знала, что он делает это не из жалости к ней, а просто для того, чтобы она замолчала, — ее слезы привели его в замешательство. Милли отыскала носовой платок и вытерла глаза, а потом, окончательно взяв себя в руки, сказала:
— Что мне делать одной с ребенком на руках?
— Все обойдется, — сказал он. — Родится ли ребенок-то?
— Ты думаешь, я вру?
— Не верю я в это, — сказал он все тем же спокойным голосом, без всякого оттенка раздражения или злости; он просто говорил то, что думал.
И Милли вдруг захотелось ногтями впиться ему в лицо, до крови исцарапать его за то, что он изобличил ее во лжи. А когда это желание причинить ему боль прошло, наступила горечь поражения.
— Хорошо, — сказала она, — я наврала, ребенка не будет.
Он встал, и в темноте фигура его показалась ей огромной.
— Ладно, — я не виню тебя, — сказал он. — Но мне надо поспешить с этой работой в Северном Квинсленде. Поэтому сегодня мы с тобой в последний раз видимся.
Он немного подождал, но она не ответила и не двинулась с места. Тогда он вынул из кармана руку и слегка потрепал Милли по голове, а потом повернулся и пошел прочь своей небрежной, слегка расхлябанной походкой.
Над парком уже спустилась ночь, и еще долго после того, как тьма поглотила Тома, Милли слышала шарканье его ботинок по асфальту дорожки.
Она сидела неподвижно, тупо уставившись в темноту.
Когда Милли вошла, старуха дремала в своей качалке, но она тотчас же проснулась и требовательным голосом спросила;
— Где ты была?
— Гуляла.
— Врешь, — сказала старуха, — была на свидании.
Милли чиркнула спичкой о коробку. Пламя на минуту озарило всю комнату ярким светом, и Милли отыскала керосиновую лампу на туалетном столике, сняла стекло и зажгла фитиль. Она вставила стекло обратно и, немного подождав, прибавила огонь.