Пока швед возился с удочкой. Лекс смотрел, как в луже плескалась и билась рыба, а когда леска была распутана и снова заброшена в воду, вернулся и, благодарно взглянув на Ольсена, взял удочку из его больших красных рук.
— Значит, условились, мистер Бишоп. В шесть часов я приду за вами, — сказал Ольсен и зашагал прочь.
Они услышали шум мотора задолго до того, как в утреннем тумане показался катерок. Но пока они пили чай, который Ольсен вскипятил на примусе, бухта засияла золотом, как пшеничное поле. Был час отлива, и обнажившееся илистое дно поблескивало на солнце. Одинокая чайка сверкала в лучах зари, как волшебная птица. Ружейные стволы были холодными, но утреннее солнце уже пригревало лицо и руки охотников.
— Прекрасный денек для охоты, мистер Бишоп, — сказал Ольсен.
Учитель курил трубку, наслаждаясь окружавшим его миром из золота и хрусталя. Он серьезно кивнул в ответ. Лекс внимательно разглядывал мальчишку-оборванца, которого взял с собой Ольсен. Мальчишка потрогал мелкокалиберку Лекса со смешанным выражением зависти и пренебрежения.
— Что, Дик, в первый раз такую штучку видишь, а? — протянул Ольсен.
— Мне нравятся большие ружья, — ответил паренек. — От такого мало толку.
Лекс перегнулся через борт и опустил пальцы в воду. Она оказалась неожиданно теплой.
Оба, и отец и сын, растерялись, когда Ольсен, как им показалось, где-то посреди моря выключил мотор и бросил якорь.
— Отсюда до отмели пойдем в шлюпке, — объяснил лодочник. — Дик отведет ее обратно и вернется за нами, когда со всем будет покончено. Эти птицы не подлетят близко, если заметят что-нибудь подозрительное.
Весла, с всплеском погружаясь в воду, рассыпали вокруг сверкающие капли. В воде виднелась коричневая отмель, образовавшаяся из миллионов ракушек. Под ногами людей затрещали кремовые и золотистые скорлупки. Это был крохотный островок из живых моллюсков и пустых ракушек; его пологие склоны терялись в мелкой воде, и там тоже не было видно ничего, кроме ракушек.
Ольсен взял лопату и вырыл три ямы. Под лезвием лопаты раковины неприятно хрустели. Шлюпка, на которой Дик плыл к скрытой туманом моторке, была уже далеко. Когда морская зыбь заплескалась о берег их маленького острова. Лекс испуганно посмотрел на вход в бухту. А что если придет большая волна? Что они будут делать когда начнется прилив? Что, если Дик заснет и не поспеет им на выручку?
— Да, Ольсен, если катер затонет, нам будет далековато плыть до дома, — пошутил мистер Бишоп.
Он, так же как и Лекс, чувствовал себя человеком, попавшим на необитаемый остров. Как спокойно все кругом! Отмель, мелкая зеленая вода, бухта, затянутая туманом, и полная тишина, которую нарушали только волны, шуршавшие по раковинам.
— Не тревожьтесь, мистер Бишоп! — успокоил его швед; и мистер Бишоп пожалел, что заговорил.
Они услышали звук далеких выстрелов.
— Это стреляют на берегу, — сказал швед. — Они пригонят птиц в бухту. Нам пора прятаться.
Вода просачивалась в углубления, вырытые шведом, и только усилием воли можно было заставить себя лечь прямо в одежде на мокрые раковины. Теперь, когда их глаза были на уровне волн, начинало казаться, что море сейчас поглотит их островок. Лекс с ужасом смотрел, как в нескольких шагах от него проплывала акула. Но вскоре он забыл про страх, поглощенный, как и взрослые, волшебным зрелищем. Большой окунь, такой огромный, что его спинной плавник торчал из воды, словно парус, жадно пожирал моллюсков. Он расшвыривал ракушки, а потом взмывал кверху. Твердые челюсти работали, как щипцы для орехов.
На фоне бледных раковин тело рыбы отсвечивало розовым, а лиловый с зелеными пятнами плавник сверкал на солнце, переливаясь всеми цветами радуги, как крыло бабочки. Спокойно и грациозно окунь проплыл мимо них. И сразу же стремительно промчался косяк сельди, как будто по изумрудной поверхности мелководья забарабанил град.