Ни плотин, ни гидроэлектростанций на ней не предвидится. Сатия Мастан хорошо знает заповедные места и досконально изучил повадки разных рыб, поэтому уловы всегда удачны.
Мы идем через песчаные холмы вниз к реке. От песка, нагретого за день, исходит прозрачное знойное марево. Сквозь подошвы туфель я ощущаю тепло этих раскаленных холмов. Сатья Мастан идет босиком, привычно и спокойно ступая по горячему песку. Солнце стоит уже высоко над горизонтом, и по небу растекаются, все увеличиваясь, багровые мазки заката. Вода в реке постепенно превращается в красное, призрачно струящееся полотно, и на его фоне резко выделяются темные тонкие фигуры рыбаков янади. Вытянувшись цепочкой, они окружают что-то мне невидимое, резко взмахивают руками, и паутина сетей на какое-то мгновение застывает в воздухе. Потом сеть, оседая, как купол парашюта, опускается на воду и исчезает под ней. Негромко переговариваясь, рыбаки какое-то время «колдуют» этими сетями, снова поднимают их над водой, и в тонких ячейках трепещет и бьется серебристая рыба.
У самого берега по колено в воде бродит несколько человек. С какой-то методической размеренностью они опускают в реку конические, сплетенные из тонких прутьев корзины-ловушки и время от времени выбрасывают на берег мелкую скользкую рыбу. Нагие, измазанные в иле и песке мальчишки подхватывают ее с торжествующими криками и затем аккуратно складывают на песке.
Сатья Мастан какое-то время пристально, не отрываясь, смотрит на все это.
— Вот так почти целый день. День за днем и всю жизнь, — философски замечает он. — А многие считают янади ленивыми. Не верь им. Янади не уйдет с реки, пока не наловит рыбы, чтобы прокормить семью. А теперь надо ловить больше, может быть, удастся что-нибудь продать.
— А удается?
— Иногда, — ответил старейшина. — Самое большее, что мы можем получить, — это полторы рупии.
— Не много.
— Да, совсем не много, — согласился Сатья Мастан. — Да еще могут обмануть. Нас легко обмануть.
Несколько рыбаков, заметив нас, перестали ловить, вышли на берег и робко остановились чуть поодаль.
— Эй, что вы там стоите! Идите сюда! — крикнул им старейшина.
Они несмело приблизились, на их темных телах еще блестели капли речной воды.
— Они из моего рода, рода Правды, — сказал Сатья Мастан.
— Правда, правда, — закивали рыбаки, — мы из рода Правды.
Такой род я встречала впервые и, конечно, заинтересовалась, сколько же человек в этом редком роду.
— Вот он, он и он, — старейшина ткнул пальцем в рядом стоявших рыбаков.
— Ну, а сколько же всего? — не отставала я.
Сатья Мастан, шепча что-то про себя, стал загибать пальцы. Потом, видимо, сбился и смущенно опустил голову.
― Не знаю, — признался он. — Нас немного.
Я поняла, что вождь Сангама не имел представления о счете.
Широкоплечий юноша пришел на выручку вождю.
― Наш род очень славный и знаменитый, — начал он несколько сбивчиво, но посмотрел на Сатью Мастана и замолчал.
― Говори, говори, — великодушно разрешил вождь. — Я сегодня говорил так много, что язык уже болит. Говори.
…Род Правды был когда-то очень большим. Его люди кочевали по берегам рек и озер и ловили рыбу. Много рыбы. Тогда можно было и охотиться. И род никогда не испытывал недостатка в еде. Женщины всегда были дома, и им незачем было идти в город и клянчить пищу.
Вместе с родом Правды ловил рыбу и охотился род Жемчуга. Теперь из этого рода почти никого не осталось, так же как не осталось и жемчуга в реках.
― Хорошо рассказал, — похвалил Сатья Мастан юношу. Тот окончательно смутился и спрятался за спины товарищей.
Незаметно подкрались сумерки, которые быстро стали сменяться темнотой. Река опустела, и только на берегу остались разложенные для просушки рыбацкие сети и снасти. Со стороны деревни потянуло дымком вечерних очагов. Под деревом, где сидели днем женщины, зажгли небольшой костер. Он был тусклый и не очень веселый. У людей рода Правды не было дров для лучшего.
5
Племя без жрецов