— Но гестапо это тоже разведка, только внутренняя.
— И всё же, я бы тем не менее предпочёл заниматься исключительно внешней разведкой. Я нахожу иностранную разведку куда более привлекательной, чем… То, чем гестапо обычно занимается. — Осторожно закончил я.
Гейдрих фыркнул, заставив нас обоих повернуться к нему. На лице у него играла ухмылка, которая мне сразу не понравилась.
— Рейхсфюрер, мне кажется, что бригадефюрер пытается дать вам понять, что он слишком хорош, чтобы марать руки с нашим гестапо. — Гейдрих слегка сощурил на меня свои голубые глаза-льдинки с нехорошим в них блеском. — Я прав, бригадефюрер? Что такое, боитесь крови на руках? Или вы не одобряете нашу позицию в отношении врагов государства в нашем гестапо?
Я молча на него смотрел, не найдя, что ответить. Он ухмыльнулся ещё шире и решил бросить последний удар.
— А может, вы сочувствуете евреям?
— Звучит немного лицемерно, от одного-то из них, — процедил со злостью я, не сдержавшись.
Гейдрих побледнел от гнева и вскочил на ноги, явно с намерением перевести нашу непрекращающуюся вражду на физический уровень, но рейхсфюрер немедленно вмешался, рявкнув на него:
— Рейнхард! Ну-ка сядьте!
— Но, рейхсфюрер, разве вы не слышали, что он сказал?!
— Слышал, и вы его спровоцировали.
Всё ещё в бешенстве Гейдрих плюхнулся обратно в моё кресло и с вызовом скрестил руки на груди, отвернувшись в сторону.
— Я даже выразить не могу, как мне осточертело то, что вы постоянно готовы вгрызться друг другу в глотку, — рейхсфюрер продолжил нас отчитывать. — Вы оба — высокопоставленные официальные лица, ради всего святого, а ведёте себя как два уличных хулигана! Я больше слышать не желаю ваших споров и оскорблений. Отныне я требую, чтобы вы вели себя соответственно вашему возрасту и должности, так что проявите профессионализм хоть раз, извинитесь друг перед другом, пожмите руки и покончим с этим, раз и навсегда!
Гейдрих и я обменялись испепеляющими взглядами, но не сдвинулись с места.
— Это приказ, а не просьба! — Гиммлер повысил голос, явно не в настроении шутить.
К моему удивлению Гейдрих первым протянул руку. Я приблизился к нему, уже чуя неладное.
— Примите мои извинения, бригадефюрер, — начал он громко, чтобы рейхсфюрер услышал его слова, а затем стиснул мою руку так крепко, как только мог и добавил едва слышно, — за то, что я сказал вслух, что у вас духу не хватило сказать.
— Благодарю вас, группенфюрер. Примите и вы мои извинения за то, что я назвал вас евреем, — ответил я в той же манере, и также добавил почти шёпотом, — и лишний раз вам об этом напомнил. Вам и так должно быть тошно каждый день в зеркало смотреть. Я слышал, что вы однажды даже выстрелили в собственное отражение.
Он резко выдернул руку из моей, и мы оба одновременно потянулись за носовыми платками, чтобы вытереть руки. Я услышал, как Гиммлер обречённо вздохнул за моей спиной.
— Рейхсфюрер, я ошибался по поводу бригадефюрера Кальтенбруннера, — сказал Гейдрих, глядя мне прямо в глаза. — Из него выйдет прекрасный шеф разведки, и внешней, и внутренней. Назначьте его главой австрийского гестапо. И так как бригадефюрер жалуется на недостаток опыта, заставьте его наблюдать за работой наших агентов, пока он не выучит всё до малейшей детали. И не только на бумаге; я хочу, чтобы он присутствовал при допросах и потом мне лично о них докладывал. Я хочу получать эти доклады еженедельно, по телефону, во всех деталях. А лучше, поручите ему участвовать в особо серьёзных случаях.
— Рейнхард, это уже совсем необязательно.
— Напротив, рейхсфюрер! Мы же не можем назначить начальником отдела того, кто понятия не имеет о том, как этот отдел функционирует. А как вы знаете, лучший способ научить кого-то плавать это бросить их в середину озера. Я всего лишь делаю бригадефюреру одолжение, — закончил он с фальшивой улыбкой.
На следующий день, как только Отто переступил порог моего офиса, я в деталях поведал ему о событиях предыдущего дня.
— Он сказал, что делает тебе одолжение? — Отто приподнял бровь.
Он сидел в кресле для посетителей в моём офисе, в то время как я мерил шагами ковёр, выкуривая третью сигарету подряд.
— Да! И самое «замечательное» во всём этом то, что я теперь полдня должен проводить в здании напротив, в новой штаб-квартире гестапо, лично инспектируя каждый чёртов угол и каждый чёртов инструмент!
— Инструмент? — Отто состроил лицо, которое в любом другом случае заставило бы меня рассмеяться, но благодаря группенфюреру Гейдриху я был совсем даже не в лучшем расположении духа.