Ухмыляясь, она указала кивком головы в сторону моего стола.
— Я тут с моим отцом. — Я указал на место, где он сидел, погруженный в разгоряченную политическую дискуссию с двумя его товарищами.
— Не бойся, я тебя верну так быстро, что он и не заметит, — девушка пообещала и игриво мне подмигнула, приглашая следовать за ней. Меньше чем через минуту, в течение которой она расталкивала мужчин с её пути лучше, чем любой полицейский во время свары, я оказался за столом вместе с кучей громогласных молодых людей. Они встретили свою компаньонку одобрительным гомоном, и она ловко протянула две кружки через стол, прямиком в нетерпеливые руки, оставив одну себе и угощая другой меня.
— Так, ну-ка все замолчали на секунду. Я хочу вам представить… как тебя зовут, красавчик? — Она повернулась ко мне.
— Эрнст. — Я улыбнулся ей в ответ.
— Хочу представить вам моего нового друга Эрнста, — громко объявила она и меньше чем через секунду я уже пожимал протянутые руки и получал приветственные похлопывания по плечам.
В это время моя новая боевая подруга уже двигала без лишних раздумий одного из своих товарищей к краю скамьи.
— Карл, давай-ка потеснись, нам нужно посадить куда-то нашего нового друга. — После того, как она убедилась, что я удобно устроился между ней и Карлом, который как ни странно ни капли не возражал, она подняла свою кружку. — Добро пожаловать в нашу маленькую партию, Эрнст.
Мы все чокнулись нашими кружками.
— Кстати, меня зовут Мелита.
— Приятно познакомиться, Мелита. — Я кивнул в знак приветствия и отпил немного пива, которым она так щедро угостила меня. — Вы часто сюда приходите?
— Каждую пятницу, — ответила блондинка и указала на трибуну, где один из выступающих отчаянно жестикулировал, помогая жестами своей пламенной речи. — Это всё так, репетиция перед настоящим шоу. Сегодня Бек будет говорить, он из великой Немецкой народной партии, и его-то мы все и пришли послушать.
Я кивнул, хотя и понятия не имел, кто такой был этот самый Бек. Тем временем один из молодых людей окликнул меня через стол:
— А к какому братству ты принадлежишь, Эрнст?
— Братству? — переспросил я, не совсем понимая о чем он.
— Ну да, братству. В какой университет ты ходишь?
— Я еще не хожу в университет, — признался я, в глубине души надеясь, что они не осмеют меня и не выгонят из-за стола. — Я заканчиваю школу в следующем году.
— Правда? Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Шестнадцать? А выглядишь на все двадцать! — он рассмеялся и снова протянул мне руку. — Я — Франц. Мы все из Национальной австрийской лиги студентов.
Заметив мое затруднение, Мелита наклонилась поближе и прошептала мне на ухо:
— Национальная австрийская лига студентов — это самый большой конгломерат в стране, что объединяет в себе все националистические братства всех университетов Австрии.
— Что вы делаете в этих братствах? — спросил я, отпив еще немного пива.
— Мы стараемся принести свои идеи массам. Мы — национал-социалисты, сражающиеся против большевистской угрозы. Мы организуем митинги и собрания и активно в них участвуем. Это наш долг, как молодого и образованного поколения, принести наши великие страны — Австрию и Германию — к их судьбоносному единству. А также мы работает над отменой ограничений, наложенных на нас недавним Версальским договором. Они говорят, что мы не можем объединяться с нашими немецкими братьями, но даже само такое заявление идет вразрез с нашими правами национальной самоидентификации как свободной страны!
— Это все жиды-большевики придумали! — с гневом воскликнул Карл. — Они боятся, что как только мы объединимся, они больше не смогут нас держать под своим контролем. Но мы им еще покажем, помяни мое слово, покажем!
— Эй, Эрнст, — Франц снова меня позвал. — А ты не хочешь вступить в наши ряды уже сейчас, пока не поступишь в университет? Хоть ты и не в братстве, но ты всё равно можешь ходить с нами на собрания и помогать нам с разными вещами. Что скажешь?
— Спасибо, это было бы здорово! — я согласился, особо не раздумывая. Сейчас все, что могло переключить мое внимание от моих страданий по Далии и постоянных сомнений, а правильно ли я поступил, что вот так порвал с ней все отношения, еще и обвинив её во всех грехах, было желанным отвлечением.