Мелита сдержала очередной смешок, взяла мою руку в свою и положила её к себе на бедро. Я смотрел на нее, как идиот, не зная, что делать дальше. Мелита вздохнула и вскинула бровь.
— Ты же имеешь хотя бы общее представление о том, чем мы сейчас будем заниматься?
— Ну конечно, имею, — чересчур самоуверенно ответил я, вызвав только еще больше смешков с её стороны.
— Ты такой очаровательный, когда смущаешься.
— Я не смущаюсь.
И, чтобы убедить её в обратном, я придвинулся к ней вплотную и начал её целовать. Как оказалось, это было все, что я знал, как делать, судя по её немедленно последовавшему вопросу.
— Эрнст? Какого черта ты делаешь?
— А что? — я прошептал куда-то ей в шею, сразу же замерев и не зная, что ей не понравилось.
— Какого черта ты делаешь с моей грудью?
«Ну вот, опять грудь! Что это с женщинами и их грудью? Зачем природа вообще её туда поместила, если нам нельзя её трогать?» — думал я, но хотя бы голос Мелиты звучал насмешливо, а не возмущенно, как это было с Далией.
— Ничего я не делаю, — ответил я, но руку на всякий случай убрал, чтобы она вообще не передумала насчет предстоящего.
— Ты же не корову доишь. Грудь нужно ласкать, а не вцепляться в нее обеими руками, как в вымя. — Мелита снова тихо рассмеялась. — И вообще-то, будет удобнее, если ты меня сначала разденешь. Без одежды тебе даже легче будет добраться до твоей любимой части женского тела, как я поняла.
В радостном волнении от возможности увидеть голую девушку живьем, а не на крохотных размытых картинках, на которые пускали слюни почти все мои одноклассники во время перемены на заднем дворе, я с готовностью переместился на кровать сзади нее и принялся расстёгивать её платье.
— Эрнст? Какого черта ты теперь делаешь?
— Ты же сама сказала раздеть тебя? — я задержал руки над одной из пуговиц, не понимая, что я сделал не так на этот раз.
— Да, сказала, — Мелита терпеливо объяснила. — Но когда я сказала «раздеть», это значит, что ты должен меня соблазнять, пока снимаешь с меня одежду, а не раздеть меня за полсекунды, как моя нянечка делала, перед тем как положить меня спать. Так, дай сюда твои руки и будешь целовать меня, где скажу, и очень медленно.
Я едва сдержал измученный стон. Это все оказалось куда более сложным и запутанным, чем я когда-либо себе представлял, а мы еще даже до дела не дошли. Однако, когда Мелита накрыла свои груди руками, что держала поверх моих, я всё же решил, что оно того точно стоило.
— Я буду говорить, что делать. Мои руки будут твоими руками, так что просто учись и запоминай, как что делать в следующий раз. Договорились?
Ей можно было даже не спрашивать, потому как я и так уже был готов ради нее на все, а уж тем более после того, как она намекнула, что будет следующий раз. Мелита указала пальцем себе на шею.
— Целуй вот здесь. Не торопись.
Я прикрыл глаза и прижался губами к её нежной коже, вдыхая тонкий аромат её лавандового шампуня и легких духов. Мелита не спеша ласкала её маленькую, округлую грудь, направляя мою руку своей, а другую мою руку завела себе на затылок.
— Пропусти пальцы через волосы. Это так безумно приятно, но к сожалению очень мало мужчин об этом знают. Можешь поцарапать кожу слегка, когда будешь спускаться ниже, к шее. Да, вот так… И продолжай целовать шею… Да, очень хорошо…
Она отклонилась мне в руки, прижимаясь спиной к моей груди, и я почувствовал мурашки на её коже под моими губами. Я принял это как очень хороший знак, когда она застонала едва слышно.
— Теперь можешь закончить расстёгивать мне платье, но опять-таки, делай все медленно и целуй спину тоже.
На этот раз я решил не спешить с оставшимися пуговицами и даже заслужил одобрительный кивок. Мелита наконец повернулась лицом ко мне, лукаво улыбаясь, и я едва сдержал взволнованный вздох при виде её совершенно обнаженной груди. Мое выражение лица меня всё же выдало, судя по тому, что Мелита снова тихо засмеялась, перехватывая мою руку в воздухе.
— Я знаю, тебе не терпится их потрогать, но поверь мне, у тебя будет еще куча времени это сделать в ближайший час. Дай-ка я сначала тебя раздену.
Мелита приподнялась и стянула платье через ноги. Я невольно сглотнул, когда увидел, что на ней было крайне неприличное по всем меркам белье. «Почти как у тех женщин с фотографий Ханнеса», — я подумал, ухмыляясь краем рта.
Мелита села на меня верхом и накрыла мой рот своим, слегка кусаясь в перерывах между влажными поцелуями. Я начал гладить её голые ноги, такую мягкую кожу, горячую под моими пальцами, в то время как она расстёгивала мою рубашку, следуя за пальцами влажными губами. Избавившись от рубашки, Мелита снова взяла мою руку в свою, облизнула кончики моих пальцев и опустила её обратно к себе на грудь.