— Ложись сверху, — скомандовала она, опустилась на постель и потянула меня за плечо. — Так, возвращаясь к твоей любимой части тела. Вот как её нужно правильно трогать.
Улыбаясь самым провоцирующим образом, Мелита начала ласкать свою грудь моей рукой, мягко её массируя, а затем твердо сжала сосок моими пальцами.
— Видишь, какой он стал твердый?
Я кивнул несколько раз, вдруг забыв все слова. Я был настолько заворожен её телом и тем, какие ответные реакции оно во мне вызывало, что решил никогда больше не выпускать Мелиту из постели.
— Поцелуй его. — Она притянула меня за шею к своей груди. — Уже можешь не осторожничать… Вот так, укуси меня слегка…
Я ухмыльнулся, крайне довольный собой, когда в ответ на мои ласки она застонала и выгнула спину. Я переключил внимание на её другую грудь, накрывая её розовый сосок губами и играя с ним языком, когда она уже почти что мурлыкала от удовольствия в моих руках, зарываясь пальцами мне в волосы. Она была права, это действительно было крайне приятно и возбуждающе, когда она царапала кожу своими острыми коготками. Хотя, в этот момент все казалось приятным и возбуждающим.
Я снова нашел её раскрытые влажные губы и поцеловал её еще сильнее, так, что она едва отдышалась, когда я наконец оторвался от нее.
— Я тебе сейчас что-то покажу, что изменит твою жизнь навсегда. — Мелита хитро улыбнулась, слегка оттолкнув меня от себя плечом, чтобы я лег рядом, пока она снимала с себя трусики. В этот момент я вообще забыл, как нужно дышать. — Если будешь делать все, как я тебе скажу, все девушки будут по тебе с ума сходить в будущем. Дай мне твою руку.
Я смотрел, как она направляла мою ладонь вдоль её мягкого, плоского живота все ниже и ниже, не веря в возможность того, что я вот-вот коснусь её в самом из интимных мест, мечты любого подростка, какого я только знал. Мелита с интересом наблюдала за моей реакцией, когда прижала мои пальцы к её нежнейшей, влажной коже между ног — самому прекрасному, что я когда-либо касался в жизни.
— Нравится тебе? — захихикала она над моим голодным видом.
— Да… — я едва прошептал, изучая пальцами каждый изгиб самого потрясающего в моей жизни открытия.
— Хочешь, покажу как оно работает, — Мелита снова накрыла мою руку своей. — Подвинь пальцы вот сюда… Да, вот так. Чувствуешь этот маленький бугорок? Научишься, как с ним правильно обращаться, и любая женщина будет твоей. Расслабь руку, сейчас я сама все буду делать, а ты просто смотри и запоминай.
Всего минуту спустя я уже не знал, на что было более волнующе смотреть: на её тонкие пальчики, умело направлявшие мою руку, или на её лицо, когда она начала стонать от удовольствия, закрыв глаза, закусывая губы и выгибая спину, другой рукой лаская себе грудь. Я накрыл рукой её другую грудь и слегка сжал её затвердевший сосок, от чего она застонала еще громче и зашептала свое одобрение. Вскоре уловив ритм, с которым она ласкала себя моей рукой, я начал уже и сам это делать, без её контроля. Судя по тому, как легко она отпустила мою руку и раздвинула ноги еще шире, я понял, что все делаю правильно.
— Да, так просто идеально, — Мелита шептала между сбивчивыми вздохами. — Только не останавливайся… Еще быстрее, да, только не останавливайся, прошу тебя, не останавливайся!
Я продолжал ласкать её, пока она не вскрикнула и не сжала ноги, схватив меня за руку. В тот момент она смотрела на меня почти что с обожанием в глазах.
— Боже, сладкий мой… Да ты для этого родился, я клянусь, — Мелита прошептала, притягивая меня к себе и крепко меня целуя, одновременно расстегивая мне штаны. — Иди ко мне, ты заслужил.
Я с безумным облегчением услышал эти слова, потому как не был уверен, что смогу сдерживать себя хоть еще одну минуту. Я быстро помог Мелите раздеть себя и тут же поймал на себе её взгляд.
— Ничего себе… Кого-то природа явно не обидела. Поосторожнее с этой штуковиной у тебя между ног, ты ведь убить кого-нибудь этим можешь!
Я рассмеялся, но как только она обхватила рукой мой член и ввела его внутрь, все мысли разом улетучились, кроме одной: это было самым потрясающим занятием в мире и я никогда не хотел останавливаться. Да я, по правде говоря, и остановился только тогда, когда мы оба были мокрыми насквозь и никак не могли отдышаться.