— Да она же тебя просто обожает, ты только глянь! — Альберт рассмеялся, оглядывая маленькое животное у моих ног.
Мы совершали нашу обычную прогулку на тюремном дворе вместе со Шпеером, любимым архитектором Гитлера, который и не был бы здесь сейчас вовсе, если бы его покровитель не назначил его на пост главы рабочего фронта, который занимался тем, что свозил рабочих с оккупированных территорий для работы на фабриках рейха. Шпеер был типичным художником, и было заметно, как неловко он себя чувствовал среди нас, военных. Одному Богу известно, зачем Гитлеру вообще потребовалось втягивать Шпеера в свои дела.
Альберт был одним из первых, кто заговорил со мной здесь, в Нюрнберге, и начал он с того, что горячо меня поблагодарил за то, что я отказался следовать приказу фюрера «Неро» уничтожить бесценную коллекцию произведений искусств, которую он собирал для будущего музея фюрера в Линце. Согласно логике Гитлера, явно замутненной каким-то умственным помешательством ближе к концу войны, лучше было разрушить бесценную коллекцию, чем отдать её в руки «грязным большевистским свиньям». Я вежливо не согласился и послал группу СС, верных непосредственно мне, охранять коллекцию у входа в шахту, уже заминированную людьми Гитлера. Вместе с шахтерами мои эсэсовцы смогли удержать оборону до прихода американских солдат.
Не то, чтобы мы с Альбертом были лучшими друзьями, но, будучи оба эмоциональными и сомневающимися в себе людьми, мы любили общество друг друга во время прогулок или ланчей, когда мы могли спокойно поговорить про судебные слушания, про будущее и все то, что нас волновало. Сегодняшний день не был исключением, только вот неожиданный гость решил вдруг составить нам компанию. Серая и до ужаса тощая кошка, которая, должно быть, учуяла еду из тюремной столовой, каким-то чудом пробралась по веткам деревьев внутрь тюремного двора, подошла ко мне и Шпееру и без дальнейших церемоний потерлась головой о мою ногу. Я присел на корточки рядом с ней и погладил её мягкий, хоть и жутко грязный мех. Почему-то я был уверен, что это была именно кошка, а не кот. Больно уж она была маленькая.
— Как ты сюда попала, киса?
Кошка тут же оперлась передними лапами о мое колено, помедлила чуть больше секунды и запрыгнула ко мне на колени. Но и этого ей показалось мало: чувствуя тепло от моего тела сквозь наглухо застёгнутый пиджак, кошка начала тыкать меня носом, пока я не расстегнул ворот и не пустил её внутрь.
— Кальтенбруннер! Ты чего делаешь? — один из охранников окликнул меня, наблюдая за моими действиями с любопытной ухмылкой.
— Ничего. — Я тоже ухмыльнулся уголком рта. — Она замерзла. Я погрею её, пока внутрь не пора будет идти.
— Ну ладно. Только смотри, не забудь её выпустить потом. Тебе домашних животных в камере держать пока не разрешали.
— Я знаю.
Я прижал крохотное, изможденное тельце к себе, пряча кошку под пиджаком и уже чувствуя её мягкое довольные мурлыканье сквозь одежду. Она высунула голову наружу и принялась разглядывать меня своими зелеными глазами, запуская когти то одной, то другой лапы в ворот рубашки.
— Нет, ну она же просто обожает тебя! — Шпеер снова рассмеялся, тоже погладив кошку по голове. — Интересно, как она вообще выжила, бедолага. Чудо, что её еще никто не съел! Я не видел ни одной кошки или собаки с апреля сорок пятого.
— Да. Эта знает, как выживать.
— Но как же она решительно направилась к тебе! — Альберт сказал, как только мы возобновили прогулку.
— Животные меня всегда почему-то любили.
— Вот уж никогда не думал, что ты кошатник.
— Поверь мне, ты не первый, кто мне такое говорит.
Нет, первым человеком, кто впервые произнес эти слова, была Аннализа. Я сделал её своим личным секретарем с первого же дня, как принял пост шефа РСХА, и она иногда ездила со мной из офиса домой, чтобы помочь мне разобраться с бумагами, над которыми мне нужно было работать вечером, и заодно забрать те, которые я подготавливал для нее на следующий день. Со дня её последнего визита прошло несколько недель, и я совершенно забыл о моем новом жильце, который, как только я открыл дверь своим ключом, прыгнул прямиком мне на плечо со столика для почты, а ныне нового наблюдательного поста этого самого жильца.
— Когда это вы успели завести кошку? — Аннализа протянула руку, чтобы погладить животное, пока я тщетно пытался отцепить её когти от своего пальто.
— Это не моя кошка, — проворчал я смущенно, наконец-то сумев оторвать животное от плеча и поставив её на пол.