Те счастливчики, кому по случайному стечению обстоятельств повезло привлечь внимание одного из лидеров, готовы были на все, лишь бы не разочаровать их, и утраивали свои усилия в услужении их новым хозяевам. Мы были чем-то вроде их питомцев, породистых щенков, которых с гордостью демонстрируют гостям, и мы вели себя соответственно, с собачьей преданностью не отрывая глаз от ленивой руки хозяина в ожидании похвалы за быстро и безупречно выполненную команду. Да, вот чем мы для них были. И мы были счастливы, как щенки, просто свернуться у ног любимого хозяина и дремать с полуприкрытыми глазами, готовые броситься по первому же знаку выполнить новое задание, только чтобы прижаться потом дрожащим от обожания телом к хозяйскому сапогу и подставить боязливо голову под выхоленную руку, едва смея поднять умоляющие глаза в надежде на похвалу. «Я все правильно сделал, хозяин? Ты доволен мной, хозяин? Я ведь все готов сделать, только чтобы тебе услужить». А когда холеная рука наконец снисходила до того, чтобы опуститься на загривок питомца, мы дрожали от счастья. Какими же мы были молодыми и глупыми!
Однажды я шел рядом с группенфюрером Зеппом Дитрихом вдоль длинного, едва освещенного желтыми огнями коридора штаба СС в Мюнхене, сияя от удовольствия от его одобрительных кивков по поводу моего последнего доклада.
— Посмотрите-ка, кто пожаловал. Сова и его новая тень, — он вдруг прошипел с нескрываемым сарказмом. Я проследил за его взглядом и увидел рейхсфюрера Гиммлера, который только что появился на другом конце коридора, и идущего за ним следом высокого светловолосого эсэсовца моего возраста. Несмотря на личную неприязнь, которую оба СС лидера питали друг к другу, они всё же остановились чтобы отдать друг другу салют и обменяться рукопожатиями, как и предписано было двум высокопоставленным офицерам их ранга, пусть все, что они хотели на самом деле, было вцепиться друг другу в глотку за право контролировать организацию, которую каждый хотел для себя.
Пока они обменивались обычными вежливостями, я и эсэсовец за спиной Гиммлера также мерили друг друга изучающими взглядами.
— Ах да, где же мои манеры? — Дитрих вспомнил о нашем существовании. — Эти двое блестящих молодых людей должны представиться друг другу. Они, вполне возможно, вскоре будут тесно работать вместе.
Так как, согласно военному уставу СС, главнокомандующий никогда не представлял друг другу офицеров низшего ранга, делая исключения только в крайне редких случаях, тот, что был ниже рангом, должен был первый подать руку тому, кто превосходил его в звании. А потому я протянул руку штандартенфюреру СС, который был едва ли старше меня.
— СС-штурмхауптфюрер Эрнст Кальтенбруннер, доктор юриспруденции. — Я представился первым, твердо сжимая его холодную руку. — Официальный окружной спикер партии в Верхней Австрии и юридический представитель Восьмого абшнитта СС в Данубе, к вашим услугам.
— СС-штандартенфюрер Рейнхард Гейдрих, — отозвался он неожиданно высоким голосом и снисходительно ухмыльнулся краем рта, что вызвало во мне еще большую к нему неприязнь. — Шеф секретной службы рейха. Приятно познакомиться.
Не только он был выше рангом, но еще и оказался шефом разведки, о которой мы только знали по слухам в Австрии. Но это было то, как он это произнес, как будто смакуя каждое слово и тыкая меня носом в то, насколько он был значительнее меня, что только утвердило меня в моем первом о нем крайне отрицательном впечатлении. Круглолицый Гиммлер, который едва доставал до плеча своему протеже, ухмыльнулся Дитриху той же кривой ухмылкой, что играла на бледном лице Гейдриха. «А у моей собаки больше наград на груди!» Зеппа Дитриха, однако, было крайне трудно спровоцировать. Он слащаво улыбнулся в ответ, не забыв сощурить глаза с негласным «мы еще увидим, чья собака породистее!» ответом, после чего мы все обменялись салютами и разошлись в противоположные стороны по своим делам.
— Ну, и как тебе этот малый, а? — Дитрих обратился ко мне, как только мы вошли в его кабинет, явно имея в виду Гейдриха.