Я не мог в это поверить, когда она сама пришла ко мне впервые, подстерегла меня в пустом коридоре рядом с моим кабинетом, пораздумывала над чем-то всего секунду, а затем решительно обняла за шею и прижалась губами к моим. Я отстранился от неё и спросил, что она такое делала. Слишком уж это было подозрительно, слишком не похоже на неё, её настойчивые руки, уже расстегивающие мой китель и странный расчётливей взгляд в её глазах, когда она снова на меня их подняла. Она заметила это конечно же, сомнение промелькнувшее на моем лице, но только усмехнулась уголком красных губ и стянула платье с плеч, с безразличием человека, кому было уже нечего терять. Та ночь была концом всего для меня. Концом и началом моего счастья.
— Ну и? Ты счастлив?
Я бросил косой взгляд на моего отца, стоявшего у моего стола в адвокатской конторе, где мы вместе работали, пока я не наберусь достаточно опыта, чтобы сдать экзамен на право заниматься адвокатской практикой самостоятельно и открою свой собственный офис.
— Конечно, я счастлив. Я же женюсь.
— Мм. И как давно вы знакомы?
— Достаточно давно. Два с половиной года.
— Странно только, что за все это время мы, твои родители, видели её всего дважды. И второй раз после того, как ты объявил о вашей помолвке.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь. — Осознав, что допроса было не избежать, я отложил ручку в сторону и повернулся к отцу, скрестив руки на груди.
— Ни к чему. Просто пытаюсь понять, с чего ты вдруг решил на ней жениться. — Он облокотился на стеллаж с файлами, также сложив на груди руки. — Она что, беременная?
— Нет, не беременная! — огрызнулся я и снова подобрал ручку, пытаясь сконцентрироваться на бумагах, над которым я работал.
— С чего тогда вдруг такая спешка?
— Ни с чего. Оставь меня в покое, пожалуйста.
Отец помолчал какое-то время и затем снова спросил:
— Это имеет какое-то отношение к твоей драгоценной партии или СС?
— С чего ты решил? — пробормотал я, быстро пряча глаза.
Он заметил конечно же, но ничего не сказал.
— Рейхсфюрер Гиммлер приказал мне жениться, — наконец признался я, просто чтобы он отстал. — Всему офицерскому составу СС настоятельно рекомендовано жениться до тридцати. Доволен?
Отец фыркнул.
— Дай только спрошу вот что, сынок. Если твой рейхсфюрер прикажет тебе прыгнуть с моста завтра утром, ты и это сделаешь?
— Он — мой командующий, и это армия. Мне пришлось согласиться, — попытался оправдаться я, игнорируя его предыдущий вопрос.
— Ну естественно. Намного же проще слепо следовать приказам, чем думать собственной головой, не так ли? Как удобно, переложить ответственность на кого-то другого, а, Эрнст? Сегодня тебе приказывают жениться, а завтра дадут автомат в руки и прикажут начать людей расстреливать, как тебе такое? Кучка психопатов!
— Отец! — Я вскочил с кресла в возмущении и швырнул ручку в противоположную стену. — Не смей такое говорить!
Он наклонился угрожающе над моим столом, с кулаками, уперевшимися в его поверхность и почти касаясь носом моего.
— Это ты не смей указывать мне, что говорить, а что нет в моей собственной конторе! — процедил он. — Я все ещё твой отец, и у меня как никак власти над тобой уж побольше, чем у этих твоих хвалёных лидеров!
— Нет у тебя больше никакой власти! Я им поклялся в верности, до самой смерти…
Он ударил меня по лицу тыльной стороной ладони впервые Бог знает за сколько лет.
— До смерти?! Ты, жалкий идиот!!! Только послушай себя! Ты смеешь их ставить превыше родной крови?! Превыше своей семьи?! Они же используют вас всех, бестолочей, а вы готовы следовать за ними «до самой смерти!» — Он выплюнул последние слова с неприкрытой ненавистью. — И я вот что тебе скажу: так оно и выйдет! Вот увидишь, в один прекрасный день, когда будешь стоять на эшафоте!!! Но знаешь что, Эрнст, будет уже поздно! Я Бога молю, Бога, в которого я не верю толком, чтобы я не дожил до того страшного дня! Я Бога молю, чтобы твоя бедная мать не увидела того дня, потому как это наверняка убьёт её! У тебя могло хоть немного совести найтись, чтобы хоть её пожалеть, но нет, нет у тебя больше совести, не так ли? Или тебе уже так мозги промыли, что тебе больше и дела нет до своей семьи? Ах да, я забыл. У тебя же теперь новая семья. У тебя теперь есть новые «братья». Твоя Родина и твой фюрер. Как же я надеюсь, что кто-нибудь ему все-таки вышибет мозги, пока этот психопат не привёл всю страну к краху, а он приведёт, помяни моё слово! Подумать только, как он извратил само понятие национал-социализма, что даже старые национал-социалисты, как я и мои товарищи, стыдятся быть хоть как-то ассоциируемыми с его новыми идеями! Но не вы, новое поколение, нет! Вы боготворите его, потому как всё повидали на своём веку и знаете лучше нас, не так ли? Вы прошли через всю войну и знаете, о чем говорите, да? Знаешь что, Эрнст, он вас всех в такую войну втянет, что вы и вправду не выберетесь оттуда живыми, запомни хорошенько мои слова, все вы сгинете. Смилуйся, Боже, над вашими заблудшими душами.